принадлежала миру, который в тот момент не интересовал его. Ее красота не вызывала больше даже отстраненного восхищения, не говоря уже о страсти.
Если бы она была сейчас на яхте, он вынужден был бы признать себя виновным и объяснять моментальную перемену своих чувств, которыми не в силах был управлять, как и река не могла прекратить свой бег.
Его так поглотила и увлекла новизна сделанных им в Египте открытий, он так был пленен увиденным и пережитым, что не мог думать, а также не понимал, каким образом Лили его очаровала.
— Когда мы узнали вчера вечером, что ты не вернешься на яхту до утра, — сказал Гарри, — Лили приняла неизбежное решение возместить свою потерю.
— С помощью Чарли, — буркнул герцог.
— Да, как ты говоришь, с помощью Чарли, — повторил Гарри.
Чувствуя ответственность за то, что случилось, и необходимость загладить свою вину, он сказал:
— Мне даже трудно в это поверить, и я очень сочувствую Эми.
— Чарли был очарован Лили с самого начала, как только увидел ее.
— Я не имел представления об этом.
— Я знаю, — сказал Гарри. — Ты всем видом показывал, что она твоя, как будто советуя всем держаться подальше.
Но Лили понимала, что Чарли очень, очень богатый мужчина.
— Мне отвратительно все это! — воскликнул герцог. — Я пойду вниз поговорить с Эми.
Он знал, что не только удручен случившимся, но и опасается того, что может сказать или сделать Эми. , Герцог очень хорошо относился к ней и всегда считал Чарли одним из своих лучших друзей, поэтому был в смятении, что у них все разладилось по его вине.
Он постучал в каюту Эми и, когда она пригласила войти, увидел ее в кресле за составлением писем.
— Можно войти? — спросил герцог.
— Да, конечно, Счастливчик, — ответила Эми. — Рада снова тебя видеть. Я начала уже волноваться за тебя.
— Я очень обеспокоен тем, что узнал только что, — сказал герцог.
Он прошел через каюту, чтобы сесть в кресло рядом с — нею, и, помолчав секунду, она сказала:
— Я понимаю, что ты смущен. Но ты должен знать, что Чарли вернется ко мне.
— Ты уверена в этом?
— Конечно же! — ответила Эми. — С ним такое уже случалось, и, когда проходило первое опьянение молодостью женщины, годящейся ему в дочери, Чарли обнаруживал, что в его жизни есть две вещи, которые для него превыше всего.
— Что же это? — спросил герцог.
— Его сын и я!
Эми тихо вздохнула.
— Ты, наверное, знаешь, что Джек заканчивает в следующем году Итон, и Чарли любит его больше всего на свете.
Хотя я никогда не была такой красивой, как Лили, но я понимаю и люблю его, потому что, когда он не играет роль беспутного ухажера, он всего лишь маленький мальчик, нуждающийся в опеке и заботе.
Герцог взял руку Эми и поцеловал ее.
— Ты восхитительна!
— Не совсем, — возразила Эми. — Мне хочется визжать, выцарапать ей глаза и выдрать волосы! Но этим не поможешь, и мне приходится как-то развлекать себя, пока Чарли не возвратится.
— Он ведет себя отвратительно! — гневно воскликнул герцог.
— Мужчины — слабые существа, — сказала Эми, — а Лили очень, очень хороша и, как я поняла, обладает ненасытным аппетитом к изумрудам.
Герцог удержал смех.
— Так говорит Гарри, но ты как узнала об этом?
— Она склонила Чарли отправиться в Каир, и если она не найдет там того, что ей нужно, Париж, без сомнения, удовлетворит все ее прихоти, включая платья от знаменитого мистера Уорта.
— Я рад, что мы разгадали ее, — сказал герцог. — Меня ей удалось ввести в заблуждение.
Эми немного насмешливо, с довольно ироничной улыбкой посмотрела на него.
— Мне она всегда казалась подозрительной, — сказала она после паузы, — и я никогда не верила в эту чепуху о ее ясновидении.
— Конечно! Это все было плутовством, — сказал герцог.
Он как будто слышал слова Иризы, сказанные ее нежным голосом о египетских изделиях: «Остерегайтесь подделок».
Если б он проявил большую проницательность и не пренебрег бы здравым рассудком и интуицией — так он думал теперь, то с самого начала раскусил бы, что Лили не та, за кого хочет выдать себя, а ее утверждение о своем чутье «фей» было просто уловкой, на которую, к несчастью, поддался бедный Чарли.
«Подделка!» — шептал он про себя и знал, что теперь он привез на яхту ту, которая является воплощением подлинности и неподдельности.
Он оставил Эми, вновь сказав, как восхищается ею, и вернулся к Гарри.
Тот ожидал его и, когда герцог погрузился в удобное кресло, сказал:
— Не буду задавать никаких вопросов. Но мне бы только хотелось знать, что происходит, куда мы направимся теперь и что ты намерен делать с мисс Гэррон.
— А что я должен делать, по-твоему? — спросил герцог.
— Ну тогда я задам вопрос: «Кто она?»
— Она — дочь миссионера.
Он увидел изумление на лице друга, позабавившее его.
— Ее отец умер, — объяснил герцог. — Мы похоронили его сегодня утром, и она хочет вернуться в Англию. Ты удовлетворен ответом?
— Я и не представлял себе, что у миссионеров могут быть такие прекрасные дети. Я лишь знал, что их жены способны самостоятельно прорубить путь в джунгли и обратить в бегство сотни кровожадных зулусов!
— Ты слишком начитался приключенческих историй для мальчишек! — заметил герцог. — Но Ириза действительно сказала, что более страшным, чем встреча с тобой, были для нее людоеды, с которыми она и ее отец имели дело в Конго.
— Я склонен поверить скорее в это, чем в пророчества Лили относительно повышения акций и гигантских прибылей!
— Эми говорила, — заметил герцог, — что Чарли уже не впервые сбегает таким образом, однако он всегда возвращается домой.
— Я знаю это, — сказал Гарри. — Три года назад он на три месяца уехал на юг Франции с женой Филиппа Гудвина.
— Боже милостивый! Я и представления не имел об этом! — воскликнул герцог.
— Мы замяли это ради Эми, и, когда он вернулся, мы делали вид, что ничего не знаем.
— Что же случилось с женой Филиппа?
— Утешилась с каким-то греческим судовладельцем, я думаю. Во всяком случае, Филипп отказал ей в разводе, так что они все еще в браке, хотя у него с тех пор было несколько романов.
— Не могу понять, почему ты никогда не рассказывал мне об этом? — посетовал герцог.
— Ответ довольно прост, — сказал Гарри. — Ты не интересовался, Герцог согласился, что его друг прав.
Его никогда не занимали сплетни, он не интересовался, кто от кого убежал, поскольку у него была насыщенная жизнь и он мог сосредоточиться на том, что в данный момент считал для себя важнее всего.
Теперь все его существо поглотило нечто значительное, никогда раньше не испытанное им.
Герцогу внезапно очень захотелось побыть рядом с Иризой, говорить с нею, слышать ее нежный голос,
