племянником при дяде,Пред тем как злобный дар не питьПорвал гнилую жизни нить — В могилу дядю свел. Но питьНаш царь не смел при дяде- гаде.Когда иные чужеземцы,Инако мыслящие нам(Кто – исповедуя ислам,А кто – по глупости, как немцы),К нам приезжали по делам —С грехом, конечно, пополамДомой обратно уезжали, —Их поражал не шум, не гамИ не броженье по столам,А то, что бывший царь наш – хамИ что его не уважали.И у него, конечно, дочка —Уже на выданье – былаХорошая – в нефрите почка,Так как с рождения пила.А царь старался, бедолага,Добыть ей пьяницу в мужья:Он пьянство почитал за благо, —Нежней отцов не знаю я.Бутылку принесет, бывало:«Дочурка! На, хоть ты хлебни!»А та кричит: «С утра – ни-ни!» —Она с утра не принимала,Или комедию ломала, —А что ломать – когда одни!«Пей, вербочка моя, ракитка,Наследная прямая дочь!Да знала б ты, какая пытка —С народом вместе пить не мочь!Мне б зятя – даже не на зависть, —Найди мне зятюшку, найди! —Пусть он, как тот трусливый заяц,Не похмеляется, мерзавец,Пусть пьет с полудня, – выходи!Пойми мои отцовы муки,Ведь я волнуюся не зря,‹Что› эти трезвые гадюкиВсегда – тайком и втихаря!Я нажил все, я нажил грыжу,Неся мой груз, мое дитя.Ох, если я тебя увижуС одним из этих! – так обижу!..Убью, быть может, не хотя! —Во как ‹я› трезвых ненавижу!»Как утро – вся держава в бане, —Отпарка шла без выходных.Любил наш царь всю пьянь на пьяни,Всех наших доблестных ханыг.От трезвых он – как от проказы:Как встретит – так бежит от них, —Он втайне издавал приказы,Все – в пользу бедных и хмельных.На стенах лозунги висели —По центру, а не где-нибудь:«Виват загулы и веселье! Долой трезвеющую нудь!»Сугубо и давно не пьющих —Кого куда, – кого – в острог.Особо – принципы имущих.Сам – в силу власти – пить не мог.Но трезвые сбирали силы,Пока мы пили натощак, —Но наши верные кутилыНам доносили – где и как.На митинг против перегараСберутся, – мы их хвать в кольцо —И ну гурьбой дышать в лицо,А то – брандспойт, а в нем водяра!Как хулиганили, орали —Не произнесть в оригинале, —Ну, трезвая шпана, – кошмар!Но мы их все ‹же› разогналиИ отстояли перегар.А в это время трезвь сплотиласьВокруг кого-то одного, — Уже отважились на вылаз —Секретно, тихо, делово.И шли они не на банкеты,А на работу, – им на страхУ входа пьяные пикетыЕдва держались на ногах.А вечерами – по два, по три —Уже решились выползать:Сидит, не пьет – и нагло смотрит!… Царю был очень нужен зять.Явился зять как по заказу —Ну, я скажу вам, – о-го-го!Он эту трезвую заразуСтал истреблять везде и сразу,А при дворе – первей всего.Ура! Их силы резко тают —Уж к главарю мы тянем нить:Увидят бритого – хватаютИ – принудительно лечить! Сначала – доза алкоголя,Но – чтоб не причинить вреда.Сопротивленье – ерунда:Пять суток – и сломалась воля, —Сам медсестричку кличет: «Оля!..» —Он наш – и раз и навсегда.Да он из ангелов из сущих, —Кто ж он – зятек?… Ба! Вот те на!Он – это сам глава непьющих,Испробовавший вкус вина.‹Между 1970 и 1980›* * *По речке жизни плавал честный грека,И утонул, а может – рак настиг.При греке заложили человека — И грека заложил за воротник.В нем добрая заложена основа — Он оттого и начал поддавать, —«Закладывать» – обычнейшее слово,А в то же время значит – «предавать».Или еще пример такого рода:Из-за происхождения взлетел, —Он вышел из глубинки, из народа,И возвращаться очень не хотел.Глотал упреки и зевал от скуки,Что оторвался от народа – знал, —Но «оторвался» – это по науке,А по жаргону это – «убежал».‹Между 1970 и 1980›* * *Новые левые – мальчики бравыеС красными флагами буйной оравою,Чем вас так манят серпы да молоты?Может, подкурены вы и подколоты?! Слушаю полубезумных ораторов:«Экспроприация экспроприаторов…»Вижу портреты над клубами пара —Мао, Дзержинский и Че Гевара.Не [разобраться], где левые, правые…Знаю, что власть – это дело кровавое.Что же, [валяйте] затычками в дырках,Вам бы полгодика, только в Бутырках!Не суетитесь, мадам переводчица,[Я не спою], мне сегодня не хочется!И не надеюсь, что я переспорю их.Могу подарить лишь учебник истории.‹1979›* * *Мог бы быть я при теще, при тесте,Только их и в живых уже нет.А Париж? Что Париж! Он на месте.Он уже восхвалён и воспет.Он стоит как стоял, он и будет стоять,Если только опять не начнут шутковать,Ибо шутка в себе ох как много таит.А пока что Париж как стоял, так стоит.‹1980›* * *Однако втягивать животПолезно, только больно.Ну! Вот и все! Вот так-то вот!И этого довольно.А ну! Сомкнуть ряды и рты! А ну, втяните животы!А у кого они пусты —Ремни к последней дырке!Ну как такое описатьИли еще отдать в печать?Но, даже если разорвать, —Осталось на копирке:‹Однако втягивать животПолезно, только больно.Ну! Вот и все! Вот так-то вот!И этого довольноВообще такие временаНе попадают в письмена,Но в этот век печать вольна —Льет воду из колодца.Товарищ мой (он чей-то зять)Такое б мог порассказатьДля дела… Жгут в печи печать,Но слово остается:‹Однако втягивать животПолезно, только больно.Ну! Вот и все! Вот так-то вот!И этого довольно‹1980›* * *‹В стае диких гусей был «второй».Он всегда вырывался вперед,Гуси дико орали: «Стань в строй!»И опять продолжали полет.А однажды за Красной Горой,Где тепло и уютно от тел, [Понял] вдруг этот самый «второй»,Что вторым больше быть не хотел:Все равно – там и тутНепременно убьют,Потому что вторых узнают.А кругом гоготали: «Герой!Всех нас выстрелы ждут вдалеке.Да пойми ты, что каждый второйОбречен в косяке!»Бой в Крыму: все в дыму, взят и Крым.Дробь оставшихся не достает.Каждый первый над каждым вторымНепременные слезы прольет.Мечут дробью стволы, как икрой,Поубавилось сторожевых,Пал вожак, только каждый второйВ этом деле остался в живых.Это он, е-мое,Стал на место свое,Стал вперед, во главу, в острие.Если счетом считать – сто на сто! —И крои не крои – тот же крой:«Каждый первый» не скажет никто,Только – «каждый второй».›… Все мощнее машу: взмах – и крикНачался и застыл в кадыке!Там, внизу, всех нас – первых, вторых —Злые псы подбирали в реке.Может быть, оттого, пес побрал,Я нарочно дразнил остальных,Что во «первых» я с жизнью играл,И летать не хотел во «вторых»… Впрочем, я – о гусях:Гусь истек и иссяк —Тот, который сбивал весь косяк.И кого из себя ты не строй —На спасение шансы
