заблуждение его грубые черты лица и густые брови – они создавали впечатление, что этот человек все время на кого-то сердится. Теперь она убедилась в том, что на лице садовника, наоборот, все время присутствует спокойная полуулыбка.
В его глазах она не увидела ничего, кроме тепла и доброты.
Он держал ключи на своей широкой мозолистой ладони. Мэри-Лу могла просто взять их, поблагодарить садовника и отправиться к себе домой. Эпизод на этом был бы полностью исчерпан.
Но араб вдруг заговорил:
– А я видел вас на одном из собраний в церкви. Я тоже часто хожу туда. Почти каждый вечер.
Выходит, этот тип тоже является членом общества анонимных алкоголиков? Мэри-Лу молча уставилась на него.
– Вы часто бываете там вместе со своей малышкой, – продолжал садовник. – Она такая красивая и все время улыбается. Вы, наверное, очень ею гордитесь, да?
– Да, – согласилась Мэри-Лу.
Он понимающе кивнул:
– Мне кажется, что вы на самом деле и не собирались ехать в «Божью Коровку», правда?
Мэри-Лу снова разревелась. Это было странно, даже нелепо. Ей казалось, что она успела полностью выплакаться. Сначала на подъездной дорожке, потом в доме. Она сидела на кухне и, безутешно рыдая, сцеживала молоко из груди, как какая-то корова в человеческом обличье. Но, оказывается, слезы у нее еще оставались. Теперь они с новой силой хлынули из глаз, и она уже не могла их остановить.
Садовник продолжал сидеть рядом. Он не стал участливо поглаживать ее или утешать словами, но и не торопился уходить. Он просто сидел и чего-то ждал.
– Простите, – наконец выдавила Мэри-Лу.
– Наверное, вашего куратора нет дома и вам не с кем было поговорить и посоветоваться, так?
– Так.
Он снова кивнул.
– Это плохо. Но зато вы очень умно поступили, когда выбросили ключи. Молодец!
Мэри-Лу взглянула на араба и вытерла глаза:
– Вы действительно так считаете?
Он улыбнулся еще шире, но улыбка от этого ничего не потеряла, оставаясь такой же нежной, как и прежде.
– Я в этом уверен. Вы же находитесь у себя дома, и при этом вы совершенно трезвая. Возможно, у вас было плохое настроение. Но сейчас все прошло.
В этом Мэри-Лу совсем не была уверена. Впереди еще целая ночь, полная переживаний. Она обязательно будет думать о Сэме и Алиссе… Боже мой, не надо даже вспоминать об этом!
– А сколько времени вы уже не пьете? – поинтересовалась женщина. – То есть, конечно, если вы не возражаете против моего вопроса…
– Уже больше четырех лет.
– Вот это да!
– А вы?
– Полтора года.
Он снова улыбнулся.
– Отлично!
– Но не настолько, как у вас. Боже мой! Подумать только: четыре года…
По улице проехала машина, но не соседская. По крайней мере, Мэри-Лу ее не узнала. Она даже не могла представить, что вообразят о ней те, кто находился в этой машине.
– Весь фокус заключается в том, чтобы не думать о больших промежутках времени, – пояснил садовник. – Ни один человек не может решить не пить четыре года подряд и выполнить это. Но если он примет решение не пить сегодня? Это тоже сложно, но выполнимо. Я бы ответил вам так: я принимал решение «не пить сегодня» каждый день в течение четырех лет.
– А мне почему-то казалось, что арабам вообще не разрешается пить спиртное, – заметила Мэри- Лу.
– У мусульман действительно есть законы, которые запрещают им употребление алкоголя, все верно, – поправил ее садовник. – Но многие все равно пьют. А вот христианам, например, нельзя упоминать имя Господа всуе, но что мы видим в реальной жизни? Евреи не должны есть свинину, в том числе и ветчину. А у католиков свои правила насчет воспроизведения потомства, но многие из них все это просто игнорируют. И так в любой религии. Есть мусульмане, строго соблюдающие все требования Корана, есть и другие, не столь ревностные. Я вырос в семье, где большей частью, придерживались правил, принятых на Западе. Мои родители и их друзья и сами пили вино, и угощали своих близких. Но при этом мы чтим Рамадан и не забывали о других религиозных традициях.
– Откуда вы сами? – поинтересовалась Мэри-Лу.
– Мы живем тут неподалеку…
– Нет, я имела в виду, откуда вы родом.
