верить его гаданию после того, как он узнал, что Гард — из будущего, было трудно. И значит, пятый человек, с кем он поговорит после встречи с Гавриком, и будет Иисус. Тот Самый. У которого Весть. У которого Истина. И с чьей помощью — комиссар уже почему-то абсолютно верил в это — он вернется домой.
— Ну все, — комиссар вытер жирные губы. — У меня к тебе, Гаврик, остался последний вопрос: далеко ли отсюда до города Иерусалима?
Вместо ответа Гаврик стал собирать со стола миски, стряхивать крошки. В общем, убираться.
— Что ты делаешь? — удивился Гард.
— Вместе пойдем, — мрачно ответил Гаврик. — Вместе. Ты из будущего, ты — не местный. Ты тут не знаешь ничего. Что нужно человеку, чтобы он не заблудился? Человеку, чтобы он не заблудился, нужен другой человек, который знает дорогу.
Гард поймал бегающего Гаврика, посадил перед собой на скамью. Старался смотреть по-доброму, по-дружески, говорить тихо:
— Понимаешь, Гаврик, ты — хороший человек. Как ты говорил? Непростой? Вот ты — непростой человек. Но взять тебя с собой я никак не могу. Пойми меня: никак.
В глазах Гаврика появились слезы.
— Конечно, — дрожащим голосом сказал он, — зачем я человеку из будущего? Я ему не нужен. Разве у человека из будущего других людей нет, кроме меня? Есть.
—Ты неправильно говоришь, — возразил Гард. — Просто идти со мной очень опасно. Для тебя, может быть, смертельно опасно, понимаешь?
Гаврик вскочил и снова начал ходить по своему домику из угла в угол.
Потом остановился и сказал:
— Хорошо. Кинем зерна. Как они скажут, так и будет, договорились?
Гаврик был такой маленький, седой, взлохмаченный, смотрел так трогательно, что Гарду ничего не оставалось, как согласиться.
Гаврик достал зерна и — тонкой струйкой на стол.
Упало зернышко. Одно.
—И что это значит? — спросил Гард.
— Я не умру, — ответил Гаврик. Но ответил как-то неуверенно: голос его дрожал. — Когда гадаешь на дорогу, одно зернышко означает жизнь. Два — смерть. Четыре — ужасная смерть.
—А три? — спросил комиссар. — Если бы выпало три зернышка?
Гаврик задумался на мгновение, но не ответил. Бросил зерна к потолку.
Все упали на пол. Одно — на стол.
Гаврик удивленно посмотрел на зернышко, потом поднял глаза на комиссара и сказал, как показалось комиссару, зло:
— Опять одно. Значит, я буду жить. И не умру. Ты ведь это хотел знать? Это. Ты берешь меня с собой?
Комиссар понимал: даже если он не возьмет с собой Гаврика, тот все равно пойдет за ним. Это очевидно.
Да и потом, его гадание явно не врет. Вот ведь и про Иисуса он верно все угадал.
— Хорошо, — вздохнул комиссар. — Пошли.
Когда они вышли из домика, Гаврик сказал:
— Ты иди вон по той тропинке, а я тут... Ну... Закрою... Ты иди.
Когда комиссар отошел, Гаврик начал бубнить:
— Как такое может быть? Не может такого быть! Одно зернышко — значит, я не умру. Он спросил про три. Он — мудрый. Он из будущего. Он все понимает. Когда гадаешь на дорогу, три зернышка означают возвращение домой. Не выпало... Как такое может быть? Разве я могу не умереть, но в дом свой не вернуться? Странно...
Гаврику стало ужасно жаль своей жизни, дома своего, своей свободы.
Он уже был готов крикнуть человеку из будущего, что никуда не пойдет с ним, а до Иерусалима тут совсем рядом, любой подскажет дорогу.
Но Гаврик был очень любопытный человек. Ему ужасно захотелось узнать: как же это можно остаться жить и при этом домой не вернуться? В яму его, что ль, посадят? Так он сбежит. Нет такой темницы, из которой он не вырвется.
Тогда — что? Как? Почему?
Нет, надо идти с человеком из будущего. Все-таки человек из будущего. Надо с ним идти. Раз жизнь зовет, значит, надо идти.
Гаврик погладил дверь, попрощался с домом и побежал нагонять Гарда.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
— Кто тебя научил гадать по зернышкам? — спросил Гард Гаврика, едва тот нагнал его.
Гаврик был погружен в свои мысли и ответил не сразу:
— Кто научил? А кто научил тебя дышать, разговаривать, видеть? Кто научил?
И Гаврик снова погрузился в свои сомнения.
—Послушай, Гаврик, а тебе не скучно жить все время одному? — спросил комиссар, чтобы хоть о чем-то говорить, молча шагать он не любил. — Зачем тебе вообще нужна твоя свобода?
Гаврик не отвечал. Шел себе, глядя под ноги, и не отвечал.
Гард тронул его за плечо:
— Эй, ты что, не слышишь меня?
Гаврик остановился. Поднял на комиссара глаза. В глазах затаилась обида.
— Я невысок ростом? — спросил Гаврик и тотчас сам себе ответил: — Да, я невысок ростом. Человек будущего выше? Да, длиннее. Но я живу давно. Может быть, даже дольше, чем ты. Зачем же ты задаешь мне вопросы, на которые походя отвечать нельзя?
И снова прав был Гаврик. Прав! Ничего не скажешь! Шли молча. Гаврик думал о чем-то своем. А комиссар боялся задавать вопросы, потому что, честно го-
воря, не очень-то хорошо понимал, какие вопросы можно обсуждать походя, а какие — нет.
Вдали замаячил город.
Гарда снова удивила странная особенность жизни в этой стране, в этом времени: казалось, цель путешествия возникает не тогда, когда ты до нее дошел, а когда ей самой захочется возникнуть. До одного и того же места можно добраться мгновенно, а можно долго шагать длинными днями.
Странная жизнь, странная страна, странные законы.
Задумавшись, комиссар не заметил, что Гаврик стоит, прижавшись к нему, и с ужасом смотрит в сторону города.
Оттуда мчалась стая шакалов.
— Шакалы! — с ужасом крикнул Гаврик и с невероятной скоростью вскарабкался на дерево.
— Не бойся, — успокоил его комиссар. — Они добрые. Это даже здорово, что они прибежали. Сейчас придет Александр — мой друг — и приведет нас к Понтию Пилату.
Шакалы бежали, высунув языки, глаза их горели недобрым огнем.
Но тоже самое было и совсем недавно, когда они с Элеонорой...
«Странно, — подумал Гард. — Я впервые вспомнил об Элеоноре с тех пор, как она умерла. А ведь казалось, что я в нее влюбился».
Странная жизнь, странная страна, странные законы.
Один из шакалов вырвался вперед. Он был крупнее остальных, сильнее, быстрее. Вожак.
Изо рта его появилась пена. А глаза... Нет, Гард даже боялся смотреть в эти глаза.
Залезть бы на дерево, как Гаврик, вот оно — совсем рядом.
Но почему-то было неловко перед Александром. Два раза испугаться одних и тех же шакалов — это уж как-то совсем нелепо.
Вожак оторвался довольно далеко. Он бежал прямо на Гарда, широко разинув огромную пасть, нагло демонстрируя белые клыки-ножи.
Гард прижался к дереву, понимая, что уйти он уже просто не успеет. Вожак был уже совсем близко. Еще мгновение, и — бросится.
Рука комиссара потянулась к мечу.
И тут Гаврик прыгнул на спину шакалу. Он неожиданности шакал замер на месте. Сидя на спине вожака, Гаврик два раза изо всей силы дернул его за уши.
Шакал вертелся, пытаясь сбросить с себя непонятного врага.
Стая была уже совсем близко.
Гард схватил Гаврика и буквально закинул его на дерево.
Маленький Гаврик вцепился в ветку, как обезьяна, и ловко залез на самый вверх.
Обиженный вожак чуть отошел в сторону, видимо, для того, чтобы обдумать случившиеся с ним,
Стая была уже совсем рядом. Нет, это были какие-то другие шакалы — злые, агрессивные.
Один из них прыгнул на комиссара, налетел на обнаженный меч и рухнул, обливаясь кровью.
Стая замерла и чуть отступила.
Воспользовавшись этим, Гард подпрыгнул, уцепившись за ветку. Ветка хрустнула, но, к счастью, не обломилась.
Гард залез к Гаврику, и они сверху смотрели, как, лая и брызжа слюной, носятся под деревом шакалы.
— Спасибо тебе, — сказал Гард. — Ради меня ты рисковал жизнью.
Гаврик улыбнулся, ничего не ответил.
К дереву подошел человек, посмотрел на убитого шакала, потом — на Гарда и Гаврика.
Человек ничего не сказал. Он вынул красный платок, засунул его под ошейник шакалу и крикнул:
— Ие-ха!
Сорвавшись с места, шакал помчался в сторону города.
Стая хотела броситься за ним, но человек криком остановил их.
Шакалы покорно легли вкруг дерева.
Человек поднял голову:
— Вы убили шакала, принадлежащего стае шакалов Понтия Пилата. Я послал гонца с красным платком.
Это сигнал особой опасности. Он посылается крайне редко. Скоро здесь будут воины, вас отведут к Пилату. За гибель шакала из его стаи вам грозит мучительная смерть!
— Где Александр? — спросил Гард.
Тень пробежала по лицу человека, но он ничего не ответил.
— Где Александр? — повторил комиссар. Человек помолчал немного, а потом сказал:
— Александр не умел воспитывать стаю. Он плохой надсмотрщик. Пилат послал его в область, находящуюся между смертью и вечным покоем.
В мистику, конечно, можно бы и не верить, но проклятье, черт его дери, действовало. Оно не миновало Александра. Теперь абсолютно ясно, что оно не минует никого, кто рискнет связаться с комиссаром Гар-дом.
Гард с печалью посмотрел на маленького храброго Гаврика. Тот сидел на ветке — взлохмаченная седая обезьянка — и внимательно наблюдал за происходящим.
Неужели его ждет та же участь, что и всех, кто помогал комиссару?
—А ты говорил, не бойся, — тихо сказал Гаврик.
— У них раньше был другой надсмотрщик, он хотел, чтобы шакалы были добрыми. А этому, видимо, надо, чтобы они были злыми. Надо же, как они быстро переучились!
Гаврик усмехнулся:
— Из добрых в злых переучиться нетрудно. Тем более
