сосредоточиться наделе, которое занимало ее руки, а не ум.
Сославшись на головную боль, она поднялась в свою комнату и достала дневник. Она понимала, что в последнее время пренебрегала им, так как не знала, что писать.
Тем не менее она вынула небольшую книжечку, которой она годами поверяла свои сокровенные мысли, села за маленький секретер, достала чернильницу с ручкой и вздохнула.
«Стоит мне решить, что я знаю Айана, знаю, что он мерзавец (а именно такое впечатление он производит), он удивляет меня. Пока не подслушала его разговор с лордом Карлтоном, я понятия не имела, что почти все в Линтоне считали, что папа был серьезно болен. Поскольку это оказалось правдой, то, кажется, я заблуждалась насчет многих вещей, ив особенности насчет Айана.
Он не требовал от меня извинений, но я все равно извинилась, потому что этого требовала справедливость. Айан просто попросил, чтобы я еще раз обдумала его предложение выйти замуж и дала ему ответ на Рождество. Срок истекает через две недели, а я не знаю, что сказать.
Могу ли я доверять ему? Возможно, больше, чем я думала. Даже когда я считала его двуличным негодяем, я не могла отрицать своего влечения к нему, которое сбивало меня с толку.
Он обладает большей способностью к нежности и прощению, чем я. И тем не менее я нужна ему.
Хотя мне льстит ухаживание лорда Карлтона, меня оно не трогает. Разум говорит мне, что Байрон обладает всеми качествами, которые мне нужны и в то же время претят мне. Даже написав это, я чувствую себя глупо, но это правда. Чем добрее Байрон, тем сильнее я злюсь. Или, может быть, страстное влечение к Айану мешает мне наслаждаться обществом лорда Карлтона, если его отношение ко мне выходит за рамки платонического?
Я больше не могу отрицать, что мне стоит всерьез подумать о браке с Айаном. Он уверяет, что любит меня, и у меня нет причин ему не верить. Люблю ли я его? Я не знаю. Я слишком много думаю о нем, не могу устоять перед его поцелуями, и мне нравятся его шутки. Любовь ли это? Боюсь, что не являюсь знатоком в таких вопросах. Я думала, что люблю Джеффри, а потом он стал мне противен».
На этой печальной ноте Джулиана отложила дневник в сторону и, поднявшись, начала беспокойно мерить шагами комнату.
Неужели она всерьез думает об Айане как о будущем муже?
Если бы ей пришлось ответить на этот вопрос, то она явно сказала бы «да». А почему бы нет?
Могла ли она представить его входящим в ее спальню в их первую брачную ночь? Да, он бы прошел сквозь дверь, если бы возникла такая необходимость. И она знала по его поцелуям, по шокирующим, горячим прикосновениям губ к ее груди, что он не колеблясь сделает все и даже больше, чтобы выполнить свой супружеский долг.
При мысли об этом все внутри ее вспыхнуло и затрепетало.
Но он привлекал ее не только как мужчина, но и как человек. Его страстная натура всегда притягивала ее, поражала, заставляла ее сердце биться быстрее. Она видела, как он кипит от гнева и весело смеется. Временами он был заботлив, а временами – невыносим. Иногда она ненавидела его за это, потому что не могла разобраться в своих эмоциях. А иногда была благодарна ему, поскольку в такие моменты она чувствовала себя по-настоящему живой.
Как бы то ни было, больше всего ее заботил тот факт, что Айан завладел всеми ее мыслями и не хотел покидать их с упорством лианы, цепляющейся за ствол дерева.
Возможно, из него выйдет хороший муж. Может быть. Вопрос в том, хочет ли она воспользоваться последней возможностью навсегда связать свою жизнь с мужчиной, который в прошлом неоднократно лгал ей?
Следующий день преподнес еще один сюрприз: визит матери Айана. Несмотря на то, что они были соседями, Джулиана видела ее всего несколько раз. Обычно она жила там, где в данный момент не было ее мужа, то есть в Лондоне.
Джулиана пристально смотрела на бледную стройную женщину, которую время почти не тронуло, и гадала, зачем она пришла.
– Выражение твоего прелестного личика говорит, что ты теряешься в догадках о цели моего визита, – сказала мать Айана.
– Нет, – солгала она. – Я очень рада видеть вас, леди…
– Никаких церемоний, прошу тебя. Называй меня Эмили.
Такая фамильярная просьба, притом что они были едва знакомы? Задумавшись, Джулиана чуть не нахмурилась. Но один вопрос занимал ее мысли: отчего?
– Спасибо… Эмили. Зовите меня Джулиана.
– Конечно. Спасибо.
Улыбка тронула уголки маленького рта Эмили. Джулиана полагала, что многие сочтут мать Айана чем-то средним между ангелом и эльфом, благодаря ее светлому цвету лица и ярким голубым глазам, в которых горел озорной огонек.
– Вы вернулись домой? – спросила Джулиана, стараясь завязать вежливую беседу.
– На праздники. Айану так нравится Рождество. Поскольку он мой единственный ребенок, я не могу отказать ему в такой пустяковой просьбе.
Джулиана нахмурилась, в то время как ее мысли свернули в русло, предложенное Эмили, – о выполнении просьб ее сына.
– Действительно. И Айан также попросил вас прийти сюда, чтобы поговорить со мной от его имени?
Эмили улыбнулась. Ее темные волосы сияли в лучах зимнего солнца, льющихся сквозь окна, в глазах светилась мудрость, накопленная с годами, которая, чувствовала Джулиана, досталась ей дорогой ценой. Две единственные морщинки залегали у нее между бровями. Похоже, она часто хмурилась.
