Мы выслушали показания человека, который какое-то время работал с ними. Теперь я хочу послушать доктора Мейлина.
Кумбес снова вскочил на ноги.
— Ваша честь, прежде чем продолжать слушать свидетельские показания, я хотел бы наедине посоветоваться со своим клиентом.
— Мистер Кумбес, я не вижу никакой причины прерывать судебное заседание. В том числе и для этого. После окончания этой сессии вы можете совещаться с вашим клиентом сколько пожелаете, но могу вас уверить, что вам больше ничего не придется делать от его имени, — он легонько стукнул своим молотком, а потом сказал: — Доктор Мейлин, будьте добры встать.
15
Услышав свое имя, Эрнст Мейлин сжался, словно стараясь стать незаметнее. Он не хотел давать показания. Теперь он должен сесть на стул для свидетелей, и ему будут задавать вопросы. Он весь день боялся этого мгновения. Он не сможет ответить на эти вопросы правдиво, и шар над его головой…
Представитель начальника полиции коснулся его плеча и предложил занять место свидетеля. Ноги Мейлина были словно ватные. У него было такое чувство, что ему нужно пройти не несколько метров, а многие километры под пристальными взглядами присутствующих в зале. Наконец он добрался до стула и сел. Ему на голову надели шлем и присоединили электроды. Они не стали брать с него присягу говорить правду, только правду и ничего кроме правды, ибо не нуждались в этом.
Как только детектор лжи был включен, он взглянул на большой экран позади четверки судей. Шар над его головой был ослепительно красного цвета. В зале послышался смех, но никто из присутствующих лучше его не знал, что произошло. В его лаборатории были подобные экраны, усиливающие альфа — и бета- волны, испускаемые корой головного мозга. Он стал думать об этих устойчиво пульсирующих волнах, об электромагнитных связях, сопровождающих деятельность мозга. Красный цвет начал гаснуть, и шар стал голубым. Мейлин больше не подавлял свои мысли, а заменял их другими, которые не были лживыми. Если бы он мог делать так все время… Но раньше или позже он не сможет этого сделать…
Пока он отвечал на традиционные вопросы, шар оставался голубым. Перечисляя свои публикации, он заметил на экране кратковременное мерцание красного. Это случилось тогда, когда он назвал работу, которую выполнили его студенты, но опубликована она была под его именем. Он уже забил об этом, но его совесть не забыла.
— Доктор Мейлин, — сказал один из судей, — скажите, как специалист, какая разница между разумным и неразумным мышлением?
— Способность мыслить осознанно, — ответил он. Шар оставался голубым.
— Вы хотите сказать, что неразумные животные не думают или просто не осознают этого?
— Ни то, ни другое. Какая-то форма жизни с центральной нервной системой может осознавать свое существование и окружение. Я хотел сказать, что разумное существо думает осознанно и знает, что оно думает.
Это была безопасная для него тема. Он говорил о всевозможных возбудителях, реакциях и условных рефлексах. Он вернулся к Первому Доатомному Веку, к Павлову, Корзибски, Фрейду. Если так будет продолжаться, шар никогда не покраснеет.
— Неразумное животное осознает только то, что непосредственно преподносит сознание, а реагирует оно автоматически. Оно будет осознавать и понимать происходящее примерно так: это сексуальное удовлетворение; это опасность. С другой стороны, думающие разумно думают сознательно обо всех этих чувственных возбудителях, выстраивая логические цепочки. На моем столе лежит структурный дифференциал; если мне принесут его…
— Не беспокойтесь, доктор Мейлин. Когда мы начнем обсуждение, вы покажете, что сочтете нужными. Сейчас же мы хотим, чтобы вы высказали свое мнение в общих терминах.
— Хорошо. Разумную мысль можно обобщить. Для неразумного животного каждый новый эксперимент является или совершенно новым, или ассоциируется с чем-то уже известным. Кролик будет бежать от собаки, потому что в его памяти есть другая собака, которая гнала его. Птичку привлекает яблоко, потому что каждое яблоко — это вещь, которую надо клевать. Разумное существо подумает: «Эти красные объекты — яблоки; они съедобны и вкусны». Различным сортам яблок оно даст разные названия. Это ведет к формированию абстрактных идей, например, «плоды» отличные от яблок, «пища» отличная от фруктов.
Шар по-прежнему оставался голубым. Судьи ждали, и он продолжил:
— Формирование абстрактных идей неизбежно приводит к их символизации, что позволяет охарактеризовать объект, не видя его. Разумное существо символизирует, оно способно в символической форме сообщить свою мысль другому существу.
— Например, «Па-пии Джек»? — спросил судья с черными усами.
Шар подмигнул красным.
— Ваша честь, я не могу принимать во внимание сказанные наугад или заученные наизусть слова. Пушистики просто связали эти звуки с человеком и заучили их. Они использовали это как сигнал, а не как символ.
Шар стал красным. Главный судья стукнул молотком.
— Доктор Мейлин! Все люди на этой планете знают, что невозможно лгать под детектором лжи. Никто и не пытался лгать, почему же вы решили, что вам это можно? Я перефразирую вопрос и надеюсь, что вы ответите правдиво. Если вы не сделаете этого, я буду презирать вас. Как вы полагаете, когда Пушистики кричали «Папи-и Джек», этот термин являлся для них символом мистера Хеллоуэя или нет?
Он не должен говорить правды. Пушистики должны остаться маленькими неразумными животными.
Но сам он так не считал. Он знал эго лучше любого другого.
— Да, ваша честь. Термин «Папи-и Джек» в их памяти символизирует мистера Хеллоуэя.
Он взглянул на шар. Из красного он сделался лилово-розовым, потом фиолетовым и, наконец, чисто голубым.
— Значит, Пушистики думают сознательно, доктор Мейлин? — спросил Пэндервис.
— Да, факт, что они пользуются буквальными символами, убеждает в том даже без других доказательств и служит более выразительным доказательством, чем все остальные. Картины процесса мышления, которые мы получили на энцефалографе, очень похожи на подобные же картины десяти- двенадцатилетних детей. Они так те любознательны и так же любят решать головоломки. Они всегда выдумывают какие-то проблемы, выискивают технические работы, творят и, беря пример с человека, моют руки и завязывают узлы.
Шар был небесно-голубым. Мейлин попытался лгать, но потом просто излил все, о чем думал.
Леонард Келлог уронил голову и закрыл лицо руками. Несчастья водопадом обрушились на него.
«Я — УБИЙЦА. Я УБИЛ ЛИЧНОСТЬ. ЗАБАВНОГО МАЛЕНЬКОГО ЗВЕРЬКА, ПОКРЫТОГО МЕХОМ, НО ОН БЫЛ ЛИЧНОСТЬЮ, И Я ЗНАЛ ЭТО, КОГДА УБИВАЛ ЕГО. Я ЗНАЛ ЭТО, КОГДА УВИДЕЛ МАЛЕНЬКУЮ МОГИЛКУ ИЗ КАМНЕЙ НА КРАЮ ЛЕСА. ТЕПЕРЬ ОНИ ПОСАДЯТ МЕНЯ НА ЭТОТ СТУЛ И ЗАСТАВЯТ ПРИЗНАТЬСЯ ВО ВСЕМ. ЗАТЕМ ОНИ ВЫВЕДУТ МЕНЯ НА ТЮРЕМНЫЙ ДВОР, ВЫСТРЕЛЯТ МНЕ В ГОЛОВУ ИЗ ПИСТОЛЕТА И… НИ ОДНО ИЗ ЭТИХ МАЛЕНЬКИХ БЕДНЫХ СУЩЕСТВ НЕ ЗАХОЧЕТ БОЛЬШЕ ПОКАЗАТЬ МНЕ СВОЮ НОВУЮ ИГРУШКУ!»
— Будут ли еще вопросы к свидетелю? — спросил главный судья.
— Нет, — сказал капитан Грибенфельд. — У вас, лейтенант?
— Нет, — сказал лейтенант Убарра. — Теперь мы имеем ясное представление о мнении доктора Мейлина.
Когда Мейлин перестал лгать под детектором лжи, Джек даже почувствовал к нему симпатию. Он сначала испытывал к нему неприязнь, но теперь смотрел на него по-другому. Мейлин очистился и отмылся изнутри. Возможно, каждый человек рано или поздно должен быть допрошен под детектором лжи, чтобы каждый мог понять, что честность по отношению к другим начинается с честности перед самим собой.
