R. I. P.

Гжегож Бабуля R. I. P.[1]

— Ну конечно, конечно, заходите! Для нас — большая честь, что уважаемый господин выбрал именно наше, так сказать, предприятие.

Управляющий был толстощек, округл и весь лучился сердечностью. Он все время поправлял сползающие на кончик носа очки. Меня коробила его профессиональная любезность. Заискивающая улыбка была, как мне кажется, неуместна.

— Итак, насколько я понял… — его подвижные руки перелетали от очков к пиджаку, на котором он расправлял невидимые складки. Слишком подвижные руки… Я не отводил от них глаз. — Уважаемый господин хотел бы сопоставить слухи о нашем предприятии с истинным положением вещей и в зависимости от этого, так сказать, сопоставления, решить, пользоваться нашими услугами или нет.

— Я по-просту хочу посмотреть, — прервал я его нетерпеливо. — Я не собираюсь решать вслепую.

— Ну конечно, без сомнения! Мы полностью разделяем мнение уважаемого господина! — его ничем нельзя было пронять. Легкими, дамскими шажками он подбежал ко мне и, взяв под локоть, направил к дверям. — Мы приложим все силы, чтобы как можно полнее удовлетворить вашу просьбу. Это наша, так сказать, обязанность.

Мы прошли коротким коридорчиком, стены которого были обиты панелями из сандалового дерева. Выход закрывали мощные ворота, конечно же черного цвета. На воротах — массивная задвижка с богатой гравировкой. Под напором ладони моего проводника задвижка подалась и одно крыло ворот бесшумно отворилось. Он продолжал разглагольствовать.

— Как уже наверняка слышал уважаемый господин, наше предприятие предназначено для оказания услуг очень разной клиентуре, так сказать, для широкой публики. У него прекрасная репутация, в связи с чем клиенты прибывают к нам из нескольких галактик. Общество у нас здесь самое избранное и я должен предупредить уважаемого господина, что у нас он может встретиться с определенными. Так сказать, неожиданностями.

— Я не желаю никаких неожиданностей, — пробурчал я.

— Прошу прощения, я не так выразился. Впрочем, уважаемый господин сейчас сам все увидит. Ну, вот и наше кладбище.

Последние слова сопровождались широким жестом руки, который должен был знаменовать совершенство окружающего. Действительно, здесь было очень мило. Поскольку здание правления.

Через которое мы прошли на кладбище, находилось на возвышении, я мог охватить взглядом всю панораму. Перед нами расстилался обширный парк.

Разрезанный сеткой широких аллей. Меж деревьев проступали контуры склепов, сооруженных из мрамора оливкового цвета и неразборчивые абрисы каких-то странных сооружений. О предназначении которых можно было только гадать.

— Уважаемый господин позволит мне быть его проводником? — дошел до меня услужливый голос управляющего.

Мы двинулись по аллее. Я с интересом оглядывался по сторонам, невнимательно слушая объяснения погребмейстера.

— Итак, как я уже говорил, здесь покоятся останки представителей практически всех разумных рас. Наша фирма старается удовлетворить все пожелания клиентов, касающиеся формы захоронения. А пожелания эти бывают такими разными! Как говорится: одному нравится поп, другому… — он разразился нервным смехом, но тут же замолк, перехватив мой суровый взгляд. Но и сейчас он ничуть не смутился. Он был опытным, закаленным в боях управляющим и такие мелочи не могли его смутить. Я задержался около небольшой таблички, повешенной на двух металлических столбиках и вслух прочел надпись:

КУРУ МАПУРУ

Усох 7-5-4596

Мир Его Осадкам!

— Что это значит? — спросил я.

— А это такая раса с Альдеборана. Мыслящие жидкости. Существуют в виде подвижных круглых капель. Этот вот приехал к нам, подцепил грипп и от высокой температуры усох.

Мой проводник развел руками жестом, выражающим полное бессилие и горечь.

— И он тут лежит?

— Да где там! Испарился полностью! Здесь только табличка. Так пожелала его родня. Если бы уважаемый господин только знал, что это была за мука с ними разговаривать! Это их кошмарное бульканье!..

Он схватился за голову и крутил ее, как будто хотел оторвать. Я поглядел на него с отвращением. Он вел себя слишком театрально, чтобы его серьезно воспринимать. Я сделал несколько шагов и остановился около огромной плиты из песчаника. Выбитые на ней буквы гласили:

МХУЗТР ИОПТЦУ УРЙОБ НЕР

жил 22000 лет

Прохожий!

Прокляни жестокий мир, позволяющий умирать в таком юном возрасте!

Управляющий, не дожидаясь моего вопроса, поспешил с объяснениями.

— Не удивляйтесь, это их специфическая мера времени. Планета, на которой они живут, вращается вокруг местного солнца с ошеломляющей скоростью. В связи с этим их год короче нашего.

Так что на самом деле ему было всего лишь три с половиной тысячи лет.

Я оставил его объяснения без комментариев.

Подумаешь! Тоже мне — ходячая энциклопедия!

Тихо поскрипывал гравий под подошвами. В кронах деревьев порхали птицы, наполняя воздух звучным щебетаньем. Солнце, уже клонящееся к западу, заливало кладбище теплым светом. Мы неспешно шли по свежеспланированной аллейке, минуя десятки утопающих в зелени могил. Меня начало наполнять чувство глубокого покоя. Это элегическое настроение нарушал какой-то странный шум, здесь явно неуместный. Я не мог выяснить происхождения этого шума. Пока мы не дошли до конца аллейки.

Справа от нее почетное место занимало странное строение. Это было нечто вроде беседки, крыша которой опиралась на четыре бетонных колонны. К своду с помощью длинных, около трех метров цепей, была прикреплена металлическая коробка.

Она со свистом рассекала воздух, раскачиваясь со стовосьмидесятиградусным (уф, ну и словцо!) размахом. Именно этот свист нарушал кладбищенский покой. Управляющий, уловив мой недоуменный взгляд, поспешил с разъяснениями:

— Его родня заказала условия, такие же, как на его родной планете. А у них там переменная, пульсирующая гравитация. В ритме колебаний жидкого ядра. А как мы еще могли здесь такое организовать? Пусть бедняга хотя бы покачается!

Я бросил на управляющего быстрый взгляд, пытаясь отыскать в его физиономии намек на шутку. Но нет. Поймать его было невозможно. Он был совершенно серьезен.

Когда мы свернули в поперечную аллейку, мое внимание привлекла застекленная клетка, стоящая на каменном возвышении. Ее грани были усилены золочеными планками. Она напоминала аквариум, из которого выпустили воду. Внутри из угла в угол слонялось гуманоидное создание, без одежды, зато густо заросшее седой шерстью. Спутанные патлы закрывали даже лицо, не позволяя разглядеть черт. Он не проявил к нам никакого интереса, хотя несомненно заметил наше присутствие.

— А это кто? Родственник кого-то из умерших? — спросил я, понижая голос. Стенка аквариума казалась мне тонковатой. Он мог нас услышать.

— Да нет же! — оскорбленно запротестовал семенящий за мной управляющий. Он доверительным шепотом выдохнул мне в ухо очередное откровение:

— Видите ли, уважаемый господин, это и есть сам уважаемый покойник. У них, то есть на самом краю