восстановится власть народа, и вся нечисть будет уничтожена под корень.
Он пружинисто поднялся, не хрустнув ни единым суставом. Хорошая была машина.
– Черт с тобой, не хочешь говорить – не говори. Все равно все, что ты успел узнать, умрет вместе с тобой.
– Пристрелить его, Сом? – спросил Рыжий.
– Да на говно пулю еще тратить? – возмутился Краб. – За Зону его надо живьем кастрировать, а потом выпустить кишки – и пусть подыхает.
– Кастрировать? – оживился Сом. – А это мысль.
Он резко взмахнул ножом, перерезая веревку, – и Роман, не успев сгруппироваться, кулем повалился на пол, больно ударившись плечами и ногами.
От удара и резкого перепада давления он потерял сознание. Но его привели в чувство сильные шлепки по щекам.
– Ну, чего обмороки закатываешь? – донесся до него сквозь звон в ушах голос Сома.
Роман открыл глаза. На языке чувствовался привкус соленого. Это из носа обильно потекла кровь. Он лежал на спине, не в силах шевельнуться, а над ним нависали трое вооруженных громил.
– Слыхал рацпредложение? – спросил Сом, поигрывая многозначительно ножом. – Будешь на том свете главным евнухом.
Рыжий и Краб громко захохотали.
– Попались бы вы мне один на один… – закрывая глаза, сказал Роман. – Шакалы.
– Еще гавкает! – возмутился Краб. – Дай мне его, Сом, я сам его на ремешки порежу.
– Ладно, хорош трепаться, – отрезал Сом, склоняясь над Романом. – Ну, твое последнее слово.
Роман почувствовал холодное острие ножа на своей шее. Он посмотрел в глаза Сому. Теперь он видел его лицо почти нормально. Значит, все закончится сейчас. Жаль, не доведется посчитаться с этим мясником и его подручными.
– Трус, – презрительно бросил Роман, закрывая глаза в знак того, что он больше ничего не желает говорить.
Сом оскалил зубы и занес руку с ножом…
4 мая, Москва, 9 утра
В гостиной громадной квартиры на улице Серафимовича, принадлежащей Семену Игнатьевичу Трофимову, собрались – под невинным предлогом навестить больного – самые доверенные лица.
В широком кресле восседал сам Семен Игнатьевич. Он уже оправился после небольшого простудного недомогания и теперь снова занял почетное место старшего, подобающее ему по годам и занимаемому некогда рангу.
На стульях у стола сидели Петр Петрович Воронин, казалось, еще больше похудевший от забот; Павел Сергеевич Сысоев, гордо державший свои прямые маршальские плечи; Олег Андреевич Маслов, уже разложивший перед собой свою папку. Все они были очень серьезны и деловиты.
– Итак, Павел Сергеевич, слушаем ваше сообщение, – клюнул в сторону маршала своей узкой головкой Петр Петрович.
Семен Игнатьевич согласно наклонил тяжелый череп.
– Сегодня ночью моими людьми взят Морозов, – сказал не без легкой гордости Сысоев.
– Ага! – воскликнул Петр Петрович. – Взяли?!
– Так точно, взяли.
– А кто это? – наморщился Семен Игнатьевич.
– Да тот самый шпион… Я вам о нем говорил, Семен Игнатьич, – вмешался Маслов.
– А, ну да, этот… – кивнул Семен Игнатьевич. – Я помню, не шуми… Значит, взяли молодца? Могли бы и раньше, из-за него наш план был поставлен под удар.
– Где его перехватили? – спросил у Сысоева Петр Петрович, словно не замечая ворчания Трофимова.
– Под Выборгом.
– Значит, добрался до Беляева? Несмотря на то, что наши люди перекрыли все каналы?
– Да, добрался. Кто-то ему хорошо помогал. Но теперь это неважно…
– Он успел что-нибудь узнать у Беляева?
– Неизвестно… – замялся Павел Сергеевич. – Он сумел проскользнуть под носом охраны в дом, в котором жил Беляев, и какое-то время… общался с ним.
– Ловок, черт! – заметил Семен Игнатьевич.
– Да уж… – согласился Павел Сергеевич. – Ловок. Едва не ушел. Но мои люди были начеку.
– Я надеюсь, он ничего не успел передать своим сообщникам? – озабоченно спросил Петр Петрович.
– Ничего, ручаюсь. При нем не было мобильной связи. Да и общение его с Беляевым было слишком коротким, чтобы он успел узнать что-то важное. К тому же Беляев, к сожалению, погиб…
– Погиб?! – воскликнул Петр Петрович.
Семен Игнатьевич раздраженно шевельнулся в своем кресле. Маслов сохранил внешнее спокойствие, хотя внутри у него что-то болезненно сократилось. Факт насильственной гибели одного из приближенных членов их организации был очень неприятен, особенно накануне решающей фазы подготовки.
– Да, к сожалению, погиб, – повторил Сысоев. – Этот негодяй, не добившись своего, выбросил генерала Беляева из окна.
– Что с ним сделали? – засопел Семен Игнатьевич. – С этим выродком, я имею в виду.
– Он оказал ожесточенное сопротивление при задержании, применил огнестрельное оружие. Мои люди были и так злы на него… Я давал приказ взять Морозова живым – хотел сам побеседовать с ним. Но во время перестрелки он был убит.
– Туда ему и дорога, – резюмировал Семен Игнатьевич, махнув своей распухшей ручищей.
Все согласно наклонили головы.
– Нужно срочно направить на место генерала Беляева нашего человека, – заметил Петр Петрович. – Столь важный участок воздушной границы должен быть взят под наш контроль как можно быстрее.
– Я уже распорядился, – сказал Сысоев. – Достойной заменой генералу Беляеву будет генерал-майор Якушкин. Вы, Петр Петрович, имели возможность познакомиться с ним два месяца назад…
– Да, это хорошая кандидатура, – кивнул Петр Петрович. – Я не возражаю. Когда он готов вылететь?
– Немедленно.
– Хорошо, пусть вылетает, – сказал Петр Петрович и глянул на Трофимова..
Семен Игнатьевич согласно кивнул. Таким образом, кандидатура генерала Якушкина была утверждена.
Маслов, согласия которого никто не спросил, ощутил укольчик ущемленного самолюбия. Здорово они спелись, эти бывшие товарищи из Политбюро ЦК КПСС. Думают, что снова встанут у руля, а молодежь будет плясать под их дудку, созревая для «великих дел». Ну, это бабка надвое сказала. Олег Андреевич не зря был директором Фонда «Спасение». Под сим довольно абстрактным названием – на ум приходило нечто гуманитарно-экологическое – скрывались, в бездонных офшорных зонах, громадные суммы в миллиарды фунтов стерлингов, которые были переведены с тайных счетов компартии СССР. Олег Андреевич, будучи таким образом Бухгалтером организации, держал в своих руках основной рычаг управления властью. Что там идеология и громкие доктрины? Это все хорошо для простого люда. А главным козырем всегда были и будут деньги. У кого касса – тот и диктует условия. И поэтому Олег Андреевич с полным основанием был уверен, что последнее слово в дележе руководящих постов останется за ним. Но пока он, понятное дело, помалкивал. Пускай себе тешатся – лишь бы дело делали. Еще не пробил его час – звездный час. Но осталось совсем недолго.
– Олег Андреевич, когда на экраны телевидения выйдет ролик с заявлением террористов? – спросил его Петр Петрович.
– Как запланировано – шестого мая, – деловито блеснул очками Маслов. – В вечернем эфире, на всех государственных каналах.
– Ролик-то сам готов?
