пристальный взгляд своего мужа.
— Да, жена, — мягко сказал он ей. — Юный Рауен со мной. Живой и вполне здоровый, как ты могла заметить.
Она намеренно выдернула свою руку. Он позволил ей это сделать.
— Почему он здесь? — спросила она. — Для чего такая жестокость?
— Никакой жестокости, дорогая. Он сам выбрал, кому служить.
— Я не верю тебе!
— Разве ты видишь его в кандалах? Нет, моя дорогая жена, он свободен. Получилось так, что мне посчастливилось спасти ему жизнь в схватке с датчанами, и, насколько я понимаю, он благодарный человек.
— Ты спас ему жизнь?
Его самодовольство и надменность разозлили ее сверх всякой меры.
— Ты глуп, большой ирландский волк, — выговорила она с удовольствием и добавила со страстью:
— Может, я все еще безумно люблю его. Может, и он все еще безумно любит меня. И, возможно, я изменю тебе с ним в этом самом доме.
Он долгое время молчал, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Против своей воли она почувствовала, что у нее внутри все сжалось, и она уже пожалела о своих словах.
Одна его бровь изогнулась, когда он пристально смотрел на нее, и ей страшно захотелось узнать, что он действительно думает в этот момент. Он пожал плечами, и она чуть не вскрикнула, когда он взял двумя руками ее руку и снова низко наклонился, прижимаясь к ней губами.
— Не думаю, миледи. Правда, я так не думаю. Рауен не предаст меня, поступившись своей честью. И ты не изменишь мне, потому что, если ты это сделаешь, я нахлопаю тебя по голому заду так, что ты хорошенько запомнишь этот урок.
На этот раз, когда она попыталась освободиться от него, у нее ничего не вышло.
— Отпусти меня! — отчаянно прошептала она. — Весь зал полон твоими товарищами! Разве ты не хочешь быть радушным хозяином?
— Нет, я буду твоим мужем, дорогая. И я намереваюсь принять ванну и переодеться к обеду.
— И не воображай, что я буду развлекать твоих людей! — запротестовала она.
— И не воображаю, — заверил он ее. — Жду, что ты будешь развлекать меня.
Ее глаза расширились, и она всерьез стала пытаться высвободить свою руку.
— Эрик, ты не думаешь…
— Именно это я и думаю, любовь моя. Твои слова, полные любви, о Рауене, вызвали в моей памяти видение. И я снова увидел мою жену, одетую в роскошную одежду, состоящую исключительно из собственных волос, которая обещала мне все, если юный Рауен останется в живых. Обещала мне все, что я захочу. И как захочу.
— Он же уже был оставлен в живых!
— Если бы я не обещал не убивать его, он бы уже был мертв, моя любовь.
— О, ты знаешь, что я имею в виду. Ты издеваешься надо мной. Ты все уже решил тогда. Ты сидел верхом на этой своей, то есть моей, лошади и забавлялся, делая из Меня дурочку!
— Ты обещала дать мне все, что должна.
— Я ничего тебе не должна.
— Наоборот, — сказал он, и его глаза засияли синим пламенем, впиваясь в нее, а хватка стала безжалостной. — Ты мне многое должна, и я пришел, чтобы это получить.
— Не здесь и не сейчас.
— Адела, — позвал он резко, прерывая Рианон.
Адела быстро обернулась. Эрик одарил ее прекрасной улыбкой, которая сразу же ее очаровала, а Рианон привела в трепет.
— Не соизволишь ли приказать слугам принести бадью в мою спальню. И позаботься, чтобы принесли достаточно ключевой воды, и, может быть, немного вина. А затем, кузина Адела, я хотел бы рассчитывать на тебя, что ты позаботишься о моих людях здесь, в зале. Я полагаю, тебе привычна эта роль в этом доме, до той суматохи, которую мы наделали своим приездом сюда. Я думаю, что потребуется некоторое время, чтобы поджарить мясо и приготовить обед. Не присмотришь ли ты за этим?
— Конечно, господин мой, — сказала Адела и быстро направилась в кухню выполнять полученное задание. Наблюдая за ней, Рианон быстро заговорила:
— Эрик, такое поведение с твоей стороны просто грубость…
— Идя рядом со мной, можешь взять меня под руку. Мне все равно, как ты будешь сопровождать меня, но ты это сделаешь.
— Ты так обращаешься со мной, потому что Рауен здесь, в зале, — сказала она упрямо.
— Нет, госпожа моя, жена. Я поступаю так, потому что это доставляет мне удовольствие, — наверное, не мне одному.
Ледяная завеса, казалось, спала с его глаз, когда он посмотрел на нее. Она почувствовала холодок внутри, сменившийся иссушающим жаром. Ее губы пересохли, и она вся затрепетала. Она хотела ненавидеть его — она и вправду ненавидела его и презирала за то, что он с ней делал. Но против своей воли она вспомнила их брачную ночь.
И ощущение от прикосновения его рук, которые ласкали ее. Вкус его губ, касающихся ее рта, целующих ее тело.
Она отчаянно замотала головой. Рауен был в зале. Она любила Рауена.
И никогда она не будет испытывать такого же чувства к нему.
— Эрик, я не пойду с тобой сейчас!
— Давай, сопротивляйся, но я все равно одержу верх, — предупредил он ее.
— Ты не всегда будешь одерживать верх.
— Нет, всегда, потому что я рожден, чтобы побеждать, в противном случае ничего не остается, как только умереть, и поэтому к любому сражению я отношусь серьезно.
Она открыла было рот, чтобы ему возразить, но он был слишком решителен и не бросал слов на ветер. Он наклонился и обнял ее за плечи. Смех и разговоры в зале внезапно смолкли, и он произнес, обращаясь к присутствующим и продолжая обнимать Рианон:
— Воины, пейте и отдыхайте после сражения, мы это заслужили! Мы с женой скоро присоединимся к вам.
Послышались смешки и одобрительные возгласы. Эрик повернулся. Рианон была прижата к его телу, одетому в кольчугу, когда он быстро направлялся к лестнице. Он за секунду поднялся по ступенькам, не обращая внимания на угрозы, которые она шептала, и на ее кулаки, которые обрушились на него. Когда они вошли в спальню, он швырнул ее на постель с такой силой, что веревки, которые держали матрасы, казалось, лопнут. Она быстро поднялась на локте, ей хотелось закричать и наброситься на него, но она только кипела от возмущения, потому что в спальню уже внесли деревянную ванну, которую он просил, и мальчики с кухни ведрами носили подогретую ключевую воду. Старый Джозеф принес кожаный мех с вином и два серебряных кубка и поставил их на стол. Он Даже не взглянул в ее сторону. Эрик поблагодарил слуг и запер дверь, как только они удалились.
Он прислонился к двери, пристально глядя на Рианон.
— Ну? — спросил он наконец.
— Что?
— Иди и служи мне теперь.
— Ты с ума сошел! Наверное, какой-нибудь топор все-таки повредил тебе череп, любовь моя.
— Каким нежным голоском были сказаны эти слова! Я еще не сошел с ума. Наоборот, у меня отличная память. И я помню, любовь моя, что ты…
— Ты меня обманул! — напомнила она ему.
Он направился к ней, громадный в своей кольчуге и тяжелых доспехах.
Она соскользнула с постели до того, как он успел добраться до нее.
— Эрик…
— Рианон! Подойди и помоги мне снять эту кольчугу, или, я клянусь, ты пожалеешь об этом.
