Обычный замаскированный блиндаж в один накат, с небольшим запасом продовольствия, медикаментов и предметов первой необходимости. В случае чего – недельку можно отсидеться.
То есть прозорливый генерал, едва вступив в должность, уже предполагал, что наша убойная благодеятельность может завершиться в любой момент и самым плачевным образом. Вот только воспользоваться плодами этой прозорливости ему не довелось.
– А чего мы сразу туда не поехали?
– Больно много народу об этом месте знает. Полтора десятка человек из моего отдела там трудились. А потом: ночью там запросто можно заплутать и утонуть в болоте.
– Понятно… А чего тогда сейчас едем? За истекшие полсуток твои полтора десятка забыли об этом укромном местечке?
– Да я в курсе, что ты вредный, можешь особо не напрягаться, – Разуваев беззлобно хмыкнул. – Мы все по-тихому сделаем, на рожон лезть не будем. Семь раз посмотрим, один раз пойдем. Или вообще не пойдем, если что-то не понравится…
Контрольная точка была обозначена на редкость тривиально: белой краской на опалубке высоковольтной опоры – «Спартак – чемпион!!!».
– Так… Это какой-то шифр?
– Это какой-то удод, – буркнул Разуваев. – По фамилии Леха Сидоров. У нас все болеют за «Динамо», а он – за «Спартак».
– То есть никакого скрытого смысла нет?
– Какой, в ж…, смысл? Сказал ему пометку сделать – вот и сделал…
Мы загнали машину в кусты и двинулись в глубь чащи. Лес был довольно густой, но без бурелома и непроходимых зарослей. Я с некоторым разочарованием отметил, что обещанной укромностью местечко вовсе даже не страдает и сюда случайно может забрести любой грибник. Однако минут через десять мы вышли к болоту, и все претензии автоматически отпали.
Болото здесь было классное. Матерое такое, дремучее, с классической туманной дымкой, жирной трясиной, небольшими «окнами» и лохматыми кочками – оно тут неплохо жило и без нас, лениво булькало пузырьками газа, дышало и чавкало, как будто что-то пережевывало. А когда мы подошли, мне показалось, что оно притихло и с любопытством уставилось на нас глазами-«окнами». Идите-ка сюда, голубчики, я вас маленько засосу…
– Ух ты… Надеюсь, мы туда не полезем? – я ткнул пальцем в глубь болота. – По краешку обойдем, верно?
– Неверно. – Разуваев пошарил в кустах и вытянул двухметровый осиновый дрын. – Обойти тут нельзя – оно километров пятнадцать тянется. Глянь в кустах, там еще пара шестов заныкана.
– Понятно… А без дрынов – никак?
– Да просто неудобно будет. Нашел?
– Нет тут никаких дрынов.
– Не понял… – Разуваев обшарил все окрестные кусты и тоже ничего не нашел. – Ага… Ну, значит, там точно кто-то есть.
– Вопрос только: кто? Если наши – хорошо. А если…
– Да чего гадать: сейчас шест смастерим, пойдем и узнаем…
На изготовление дрына ушло полчаса. Не сказать, чтобы уж совсем руки из тыла выросли, но пока нашли подходящее деревце, пока его сгубили боевым ножом (было огромное желание сбегать обратно к машине – там топорик в инструментарии) да обрезали сучки – время и пролетело.
Потом еще минут пять слушали обстановку. Было тихо: болото размеренно дышало и причмокивало, ничего такого, что свидетельствовало бы о наличии враждебной активности, мы так и не услышали. Я бы посидел подольше: мне тут неожиданно понравилось. Тихо, уютно, спокойно, враг незаметно не подберется – болото…
А там, за болотом, – неизвестность. Не собираюсь порочить бойцов Разуваева, но нельзя забывать, что они в первую очередь – люди, смертные создания, плохо переносящие боль и мучения и готовые на многое ради сохранения своей жизни. И вообще тут многое зависит от деловых качеств инициаторов поисковой операции и целого ряда сопутствующих факторов. Например, от того, насколько важен для этих инициаторов удравший товарищ.
– Есть соображения, кто там может быть?
– Да кто-то из моих «вратарей», больше некому, – уверенно заявил Разуваев.
– Почему так думаешь?
– Так это же очевидно… В районе базы управления розыск не ведут – шмонают только острова и акваторию. Значит, свалил кто-то из отдела обеспечения. Ну ты ж знаешь, кто там у них – сплошь брюхатые технари и «вохра». Так что единственные кандидаты на рывок – мои «вратари».
– Ну да, логично…
Пара слов о «вратарях».
Где-то через месяц после начала активного функционирования управления Разуваеву дали команду подготовить четверых самых лучших людей для выполнения особого задания. Серега проявил редкую добросовестность (обычно в таких случаях руководитель с радостью «сбрасывает балласт») и действительно выбрал наиболее достойных. Через пару месяцев кто-то из этих хлопцев приехал в управление за получкой и, естественно, зашел проведать своих.
Разуваев закономерно поинтересовался: если не секрет, намекни, почем фугасы оптом и вообще каким местом вы там груши околачиваете. Боец сказал, что от командира секретов нет, и поделился: они там охраняют одну калитку и пару плешивых рахитов. То есть рахит сидит в конуре и забивает в комп всю информашку, что ему тащат денно и нощно, аки пчелки мед в улей, сотрудники отдела обеспечения. Через сутки его меняет второй рахит – и так по кругу.
Собственно дежурства как такового нет, а просто бойцов поделили на пары, и каждая пара постоянно пасет одного рахита. Сидит рахит в конуре – надо находиться рядом (хотя внутрь входить запрещено), можно сутки напролет валяться на диване или гонять в нарды – главное, ни на шаг не отлучаться от опекаемой персоны. Сменился, пошел отдыхать – заступает другая пара, ответственная за второго рахита, а первая со своим подопечным убывает в жилой корпус и продолжает пасти его там. Живут вместе с ним, в одних апартаментах, только комнаты у всех разные. В общем, бессрочная и бессменная служба: от безделья и хронического перееда-пересыпа уже опухли.
Разуваев, помнится, тогда здорово возмущался:
– Надо же, взяли лучших бойцов и поставили на ворота! У них там что, своих толстож… «вохровцев» не хватает?!
А я узнал об этом сугубо в спортивно-оздоровительном аспекте. Собрались как-то в очередной раз мяч погонять, смотрю – парочка особо зловредных игрунов с их стороны отсутствует. Поинтересовался, Разуваев и пожаловался. А по большому счету, если разобраться – элементарная утечка информации. Думаю, ни мне, ни Разуваеву не полагалось знать, чем там занимаются его люди. Если бы полагалось, нам сказали бы.
К чему вообще рассказал про этих «вратарей»? Да просто сейчас для нас вопрос «кто да кто в домике живет?!» без всяких натяжек жизненно важен. Мне самому по роду деятельности частенько доводилось принимать участие в разыскных мероприятиях. И я прекрасно знаю, что формат этих мероприятий целиком и полностью зависит от параметров объекта поиска.
Ежели, допустим, удрал заместитель третьего помощника младшего клозетного смотрителя, искать его будут, как выражается Разуваев, «вохровцы», лениво почесывая толстые зады и вяло имитируя поисковую активность для большого начальства, которое с легким сердцем поставит галочку и доложит на самый верх, что мероприятие проведено в полном объеме, с привлечением всех доступных сил и средств.
А вот если ушел какой-нибудь особо важный «носитель» – это совсем другое дело. Тут наверняка привлекут мастеров, которые вспашут каждый квадратный метр в районе поиска, прошерстят любые возможные «связи», поставят на уши всех, кого можно и нельзя, и вообще всем подряд устроят веселую жизнь и покажут, где раком зимуют.
В связи с этим меня очень остро интересует вопрос: хлопцы Разуваева удрали одни или уволокли с собой подопечного «носителя»? Если одни – с чего тогда такой сыр-бор и циклические вертолетные прогулки? Сами-то они в разыскном плане ничего из себя не представляют: их даже в помещение, где
