вместо того, чтобы сконцентрировать свое внимание на…
Тут я резко замолчал. Мое внимание полностью сконцентрировалось на придорожной таверне. Если точнее, не самой таверне, а на том, что стояло возле ее — на рыжем родстере, в котором я сразу узнал собственность Бобби Уикам. Можно было догадаться, почему она здесь. Бобби погостила у матери пару дней и поехала обратно в Бринкли. По дороге она почувствовала жажду, и она остановилась, чтобы выпить пару стаканчиков.
Я притормозил.
—Дживз, подожди меня здесь.
—Хорошо, сэр. Вы хотите поговорить с мисс Уикам?
—Так вы тоже заметили ее машину?
—Да, сэр, она очень выделяется среди других.
—Так же, как и ее хозяйка. У меня такое чувство, что я могу совершить кое-что в плане сближения чужих сердец. Надо попробовать, правда?
—Конечно, сэр.
Внутри эта придорожная таверна «Лиса и Гусь» (не ищите в меню) ничем не отличалась от других своих придорожных сестер: прохлада и сумрак, запах пива, сыра, кофе, пикулей и крепкого крестьянского тела. Входишь в это укромное помещение, и видишь — пивные кружки, украшающие стенные полки, и беспорядочно расставленные столы и стулья. На одном из таких стульев, за одним из таких столов сидела Бобби, за бутылочкой имбирного пива.
—Господи, Берти! — воскликнула она, когда я подошел к ней с приветствием. — Откуда ты взялся?
Я объяснил, что возвращаюсь из Лондона в Бринкли на своей машине.
—Смотри, как бы у тебя ее не угнали. Ты наверняка не вытащил ключи из зажигания.
—Да, но в машине сидит Дживз, мой мудрый страж, как любишь говаривать ты.
—Ах, так ты вместе с Дживзом? Но ты же говорил, что он в отпуске.
—Он прервал его по собственному желанию.
—Какой ты однако феодал.
—Ужасный. Когда я сказал ему, что он мне очень нужен, он ни минуты не колебался.
—И зачем он тебе так нужен?
Наступил момент для сближения чужих сердец. Я понизил голос до интимного шепота, но Бобби спросила, не болит ли у меня горло, поэтому я заговорил громче.
—Я подумал, что он сможет кое-чем помочь.
—В чем именно?
—Тебе и Кипперу, — сказал я и начал нащупывать дальнейшую нить разговора. Я знал, что тут нужно быть осторожным, поскольку мы имеем дело с девушкой вспыльчивого и крутого нрава. Одно лишнее слово, и она прихлопнет меня бутылкой из-под имбирного пива.
—Должен тебе заметить, что Киппер очень зримо передал мне суть вашего телефонного разговора, хотя я уверен, что тебе это может не понравиться. Но ты должна учесть, что мы друзья с детства. И ему просто было необходимо с кем-то поделиться, иначе читай отходную молитву.
Я видел, как она вздрогнула, и взгляд ее замер на бутылке. Я бы меньше удивился, если бы она ударила Вустера по голове, но вместо этого она сказала:
—Бедный ягненочек!
Я заказывал себе джин и тоник: при этих словах я прыснул им на столик, как домохозяйка, которая собирается гладить.
—Что ты сказала?
—Я сказала бедный ягненочек, хотя больше бы подошло «лопушок». Ну надо же, серьезно воспринял мои слова. Неужели он подумал, что это правда!
Я попытался уточнить:
—Это что, просто был такой способ поддерживать беседу?
—Господи, я просто спускала пар. Ну разве не может девушка время от времени спускать пар? Я никак не думала, что он примет это так близко к сердцу. Регги все мои слова воспринимает буквально.
—Значит, мальчик Амур снова счастливо смеется?
—Просто ржет как лошадь!
—То есть, если я правильно понял: «Бобби плюс Киппер» равняется?
—Конечно. Знак минус конечно стоял, но только первые пять минут.
—Я облегченно вздохнул, но быстро об этом пожалел, так перед этим я отхлебнул остатки своего джина.
—А Киппер в курсе? — спросил я снова, когда перестал кашлять.
—Пока еще нет. Я еду, чтобы сказать ему об этом.
Мне требовалось уточнить еще кое-какие детали.
—Значит, если я правильно понял, по мне не будут звонить свадебные колокола?
—Боюсь, что нет.
—Ничего страшного. Лишь бы ты была счастлива.
—Я не хочу, чтобы меня обвинили в двоемужии.
—Что ты, конечно. И на сегодняшний день ты остановилась на Киппере. И я тебя не виню. Прекрасная партия.
—И я тоже так считаю. Он отличный парень, ведь правда.
—Потрясающий.
—Я не предпочла бы другого ни за какие богатства на свете. Расскажи мне, каким он был в детстве.
—О, да таким же как все остальные.
—Чепуха!
—Ну конечно, не считая того, что он вечно спасал народ из горящих зданий и успевал выхватить голубоглазых детей из-под копыт сорвавшихся лошадей.
—Такое часто случалось?
—Почти каждый день.
—Он был гордостью школы?
—Да, пожалуй.
—Правда, насколько я поняла из его рассказов, сама школа была такой, что гордиться нечем.
—Условия жизни, созданные Обри Апджоном, были весьма суровыми. Особенно вспоминаются воскресные свиные колбаски.
—Регги очень смешно мне про них рассказывал. Колбаски положено делать из жизнерадостных свиней, а это были свиньи, разочарованные в жизни, или больные сапом, или туберкулезные.
—Да, я тоже это почувствовал. Ты уже уходишь? — спросил я, так как Бобби встала из-за стола.
—Я не могу больше ждать ни минуты. Я хочу броситься к нему в объятия. Мне кажется, если я его скоро не увижу, то просто умру с горя.
—Я очень тебя понимаю. Парень из Брачной Песни Иомена тоже себя так чувствовал. правда там были немного другие слова: «Дин-дон-дин-дон: вот к любимой едет он». Правда, там было одно трудное место: «Парень женится на не-еей» — последний слог приходилось тянуть минут десять,у меня вечно не хватало воздуха. Помнится, викарий сказал мне…
Тут меня прервали: меня часто прерывают, когда я начинаю рассказывать, как надо петь Брачную Песню Иомена, — Бобби заявила мне, что ей все это ужас как интересно, но лучше она подождет, когда выйдет моя Автобиография. Мы вместе вышли на улицу, я проводил ее до роудстера, а сам вернулся к машине, где сидел Дживз, улыбаясь во весь рот (читай: а сам вернулся к машине,где сидел Дживз), улыбаясь во весь рот.) Что же касается Дживза, то улыбается он скупо, позволяя своим губам скривиться, чаще всего на левую сторону лица. Я же просто сиял от счастья. Ничто так не делает счастливым, как осознание того, что все-таки тебе не придется петь Брачную Песню.
—Извини, Дживз, что заставил тебя ждать. Надеюсь, ты не очень скучал?
—Что вы, сэр, благодарю вас. Нам со Спинозой вовсе не было скучно.
—А?
