части этих энграмм возникали в ходе многих сеансов у большинства субъектов, даже на первом сеансе, но очень долго мы не могли понять, что же на самом деле происходит. Со снятием, так сказать, определенного контроля воспоминания стали приобретать все большую ясность и связность. Воспоминания о катастрофах ясно выявились примерно через двенадцать или чуть больше сеансов, в которых участвовало много разных людей. То, что они ощущали и описывали, складывается в определенный сюжет, отличающийся от всего того, с чем мы сталкивались раньше.
Все подобные воспоминания насыщены ужасом. Обычно это бешеная дрожь и сотрясение всего тела, внезапные ощущения жара, за которыми следует резкий озноб, смутность сознания и ощущение полной дезориентации, внезапные, почти шоковые, реакции и конвульсивные спазмы, а также В11зуальные образы электрических разрядов, вихрей, проливных дождей, землетрясений и неописуемых адских шумов.
Прочтя ответ об одном из таких сеансов, где было зафиксировано каждое слово, произнесенное человеком, иногда ответы на вопросы экспериментатора, а также детальное описание мучительных переживаний стонущего и насмерть перепуганного субъекта эксперимента, я задал вопрос: но с какой целью человек стремится к подобному опыту? И я не смог получить удовлетворительного ответа от своего собеседника. Значит, это просто потребность еще раз оказаться в том времени и в той обстановке, когда и человек и зверь пытались, напрягая последние силы и со все меньшим успехом-, выбраться живыми из очага катастрофы, ареной которой была вся Земля и окружающее ее пространство?».
Один учитель общеобразовательной школы из города Нью-Йорка написал мне письмо, в котором рассказал о своих снах, о пережитых им галлюцинациях и выразил тревогу по поводу неспособности или нежелания человека видеть свое прошлое. Он выразил свои мысли почти поэтически – на бумаге это смотрелось так, будто они были написаны древними буквами библейского еврейского языка, хотя он писал на современном английском. Вот что он рассказал: «Вы начали раскапывать для человечества прошлое, заполненное картинами немыслимого насилия. До этого Армагеддон воплощался для нас в этом заменившем комету идоле – водородной бомбе. Хотя гонка вооружений прекращена, мы должны сделать все, что в нашей власти, чтобы вспомнить, кто мы и почему мы являемся носителями насилия. Для ваших теорий катастрофических столкновений вы собрали этнические, исторические, археологические, геологические данные, но вы не коснулись самого главного источника истины – памяти о самих этих катастрофах, пережитых нашими предками, которая сохраняется у нх потомков через сны и галлюцинации. Я имел сотни снов: в некоторых отразился ужас перед приближением кометы, пламя, блистающая стрела с оперением поперек неба, жуткий страх, попытки устроить себе убежище, экономия воды и пищи, безнадежность, дождь из камней, горящие изуродованные тела, бесконечные черные воды, крыши и обломки, на которые взбирались уцелевшие, горящие города, падающие нефтяные капли, навязчивые картины обугленных тел, куски тел, взлетающие в воздух, подземные лабиринты, в которые бежали уцелевшие (элемент бессознательной пещерной фобии), фантастические леса, воздвигнутые над потопом, улетающие в воздух при изменении гравитационных сил, безумные мольбы, обращенные к разгневанным богам кометы, кучке головорезов, собирающих тела обреченных и уносящих эти ужасные жертвоприношения, уничтожение других народов во имя богов – жестокие муки, на которые обрекали заветы и табу религиозного культа кометы. Как могли вы пренебречь неоспоримыми фактами, свидетельствующими в пользу ваших открытий тем, что все мы являемся потомками уцелевших и все знаем истину (хотя мы это отрицаем перед лицом страха и боли, и порочих разгребающих пепел наших ночных кошмаров, который, как мы надеемся, будет «покоиться в мире»), несмотря на наше пребывание в состоянии шока и универсальной амнезии и не осмеливаемся вспоминать о том ужасе, на который человечество себя обрекло (как свидетельствует изгнание человека из райского сада). Вас поносят, потому что вред слишком велик, чтобы единичный разум мог с ним справиться. Галлюциногенные наркотики – это единственный способ пережить ужасное прошлое без угрозы полного самоуничтожения. Альтернатива нашей неспособности выбраться из заполненного ужасом прошлого и пересоздать себя весьма мрачна: использование насилия, чтобы заставить нас. вспомнить – насильственного расплавления или расщепления, или, возможно, сверхновой цепной реакции, вызывающей взрыв, которую ученым не терпится открыть и опробовать.
Должны ли мы повторить бедствия и уничтожение, планетарную катастрофу, или нам следует собраться с силами и решиться вспомнить о нашем общем происхождении, общих потерях через воссоздание исторической истины из материала снов, являющихся свидетельствами реальных событий, увиденных с определенной географической и эмоциональной дистанции? Возможно, мы вспомним чело- • века танам, каков он был до познания греха и стыда, что заставило его покинуть земной рай, которым была когда-то земля (порой этот человек смутно видится визионерам, и его непосредственное ощущение возникает при приеме галлюциногенов)? Страхи человечества ныне погребены, но мы обнаружим их без всякого ущерба, ибо, если повернемся к ним лицом, они не только не покажутся нам страшными, но предстанут радостными – сознание, отступившее в глубины адского бедлама, будет вызволено зрелищем грандиозной встречи, когда наша планета соединилась с разъяренной сверкающей плазмой кометы, представшей во всей своей роскоши и ужасающей красоте».
Если в том, что написал мне этот школьный учитель,, заключена истина, то вполне возможно, что широко распространившееся потребление галлюционогенных наркотиков имеет в качестве одной из целей потребность заново пережить травмирующий опыт, глубоко погребенный в человеческом разуме.
Планеты в снах и страхах
Regimen- работа, авторство которой приписывается Гиппократу, врачу конца пятого века-• начала четвертого века до н. э., содержит главу «О снах». В ней есть следующее наблюдение: «Всякий раз, когда небесные тела странствуют свободно, то одним путем, то другим, это указывает на расстройство души, пробуждающейся в беспокойстве».
Переводчик Ке^ипеп, У. X. С. Джоунс, добавил вариант перевода этого предложения: вместо «то одним путем, то другим» – «то в одном направлении, то в другом».
Движение, и в особенности неправильное движение, планет в снах связано с бессознательным ужасом: наблюдение Гиппократа и его интерпретация основаны на глубоком прозрении. Но по какой же причине сильная тревога находит свое выражение в снах, продукте бессознательного разума, заставляя планеты свободно бродить по небу, если небесные тела всегда двигались по правильным орбитам, никогда не угрожая Земле и ее обитателям?
Чтобы иллюстрировать данное Гиппократом описание страшного сна, в котором планетарные тела покидают свои орбиты, я предлагаю здесь сон, рассказанный мне профессором истории университета Среднего Запада в связи с лекцией, прочитанной мною несколько лет назад группе сотрудников факультета.
«Недавно вы выразили интерес к моему сну, который я вам пересказал в ходе беседы за обеденным столом. Я видел этот сон, насколько я помню, когда мне было лет шесть-семь (т. е. в конце 1920 или в 1921 году;…Во сне я находился во дворе нашего дома поздним вечером; с огромной тревогой и страхом я смотрел на небо, на котором не было луны, зато были какие-то небесные тела, больше обычных размеров, «сердито» роящиеся или спорящие друг с другом, Я очень тщательно взвешиваю слова, чтобы передать действительное впечатление.
Этот сон произвел на меня особое впечатление, потому что как раз в это время появились сообщения о пророчествах в отношении «конца света». Позже (примерно через год), когда я получил библиотечную карточку, я посвятил некоторое время чтению детских книг по астрономии. В конце моего школьного обучения в Гарварде я почти решился выбрать профессию астронома, когда один приятель предложил мне, ввиду моих исследований, работать там ассистентом в обсерватории. Я упоминаю обо всем этом, чтобы отчасти объяснить, почему этот сон так сохранился в моей памяти. В тридцатые годы он был забыт. Весной 1944 года я вспомнил о нем, когда наблюдал воздушные налеты на Лондон, а также в связи с
