меня все же есть что сказать тебе. — Он склонился над столом. — Всю свою жизнь ты обманывал и лгал, Карр Хэрроу. За последние двенадцать лет ты погубил тысячи невинных людей. Ты почти уничтожил то, что отец строил всю свою жизнь. Но теперь этот период в твоей жизни закончился. Ты будешь голосовать свои двадцать два процента, но в остальном всякая деятельность в Хэрроу Энтерпрайзес для тебя заказана.
Глаза Карра заволокла пелена, и на секунду Райль подумал, что тот ничего не понял. Но через мгновение на лице Карра появилось все то же хитрое и злобное выражение, и он осознал, что Карр по- прежнему вынашивает какие-то жестокие планы.
— Ты незаконнорожденный, — выплюнул желтоглазый карлик.
— А вот в этом ты не прав, Карр. — Райль почти смеялся. — Эту ложь ты рассказал мне много лет назад, и я почти поверил в нее. К счастью, мне хватило ума спросить правду у отца. — Он взглянул на балкон и увидел, как Джинкс схватилась, услышав его слова, за перила, а зеленые ее глаза расширились.
— Нет, ты незаконнорожденный! Отец сказал мне об этом перед смертью.
— Ты бессовестно лжешь, Карр Хэрроу. И думаю, что это ты сказал Джинкс ту же самую ложь. Ведь это ты вынудил ее бежать с Эриком Магилликутти, правда? — Он не стал дожидаться ответа. — Отец знал, что Джинкс и я любим друг друга. Он благословил нас. Я сказал ему, что мы хотим пожениться, и спросил о своих настоящих родителях.
Райль поднял голову, и взгляд его встретился с взглядом Джинкс.
— Отцу нечего было скрывать. Он сказал мне, что будет очень рад, если мы поженимся. — На губах его появилась усмешка, а голубые глаза, не отрываясь, смотрели в зеленые глаза Джинкс. — Но Джинкс не знала этого и поверила тебе. Она подумала, что я ей брат наполовину, и убежала.
Джинкс перегнулась через перила. Слезы блестели на ее щеках.
— Это был не Карр, — тихо сказала она. — Это мама, бедная мама. Она действительно думала, что ты сын отца.
Карр взорвался безумным смехом. Из его рта посыпалась мерзкая белиберда.
Райль быстро повернулся к человеку, стоящему рядом с Карром.
— Вы понимаете что-нибудь в этих собаках?
— Да, я ухаживаю за ними.
— Тогда, если вы желаете себе добра, то сейчас пойдете и запрете их. Если их когда-нибудь снова спустят с цепи, они будут застрелены. Это ясно?
Олли взял Райля за здоровую руку.
— Позволь мне помочь тебе.
— Со мной все в порядке, иди. Бетс, Олли и Пенфилд прошли по балкону в комнаты башенного крыла.
— Пойдем, Райль, — сказала Джинкс. — Нам здесь больше нечего делать.
— Я иду.
На лестнице он остановился, чтобы взглянуть напоследок на Карра.
— Ты замарал память матери и отца, — тихо сказал он. — И слава Богу, ты столь незначителен, что вряд ли можешь изменить о них мнение людей. Память о Джо и Митче Хэрроу будет жить много лет — и не только в их детях! Их будут вспоминать как людей, возводивших великий штат Орегон. Ты слишком ничтожен, чтоб замутить добрую память о них.
Райль поднялся на балкон. Карр снизу смотрел на него своими горящими желтыми глазами, а в дверях, ведущих в башни, его ждали Джинкс и Эдисон.
Он посмотрел прямо в глаза Джинкс.
— Почему ты не сказала мне?
— Я думала, что ты мой брат, — просто сказала она.
Он посмотрел на Элисон, а потом снова на ее мать.
— Ты скажешь ей, — спросил он, — или мне сказать?
Она, не колеблясь, положила руку на плечо девочки и сказала:
— Эли, это твой отец — Райль Толмэн. — Голос ее при этом приобрел певучесть, которую Райль так хорошо помнил.
— Мой отец? — не веря своим ушам, переспросила Элисон, улыбнувшись одновременно радостно и робко. — Это вы — человек, сделавший те замечательные фотографии? — сказала она. — Я всегда чувствовала себя так, будто знаю тех людей на ваших снимках.
— Когда-то он еще и рисовал, Эли. — Джинкс взглянула на Райля, и глаза ее изумрудно заблестели. — Ты по-прежнему рисуешь?
Он кивнул, голос изменил ему.
— И что же вы рисуете? — робко спросила Эли.
— Если ты разрешишь мне, я нарисую тебя.
— О, мама, можно?
Джинкс рассмеялась, и звук ее смеха зазвучал для него прекраснейшей музыкой. Райль увидел, что она утратила восторженность юности, но приобрела спокойную и грустноватую безмятежность. Его укололо чувство горечи из-за потерянных лет.
— Джинкс, мистер Толмэн! — Их позвала Бетс, поднимавшаяся по ступенькам. — Что вы там делаете?
— Нам надо спуститься и позаботиться о руке Райля.
Экипаж, привезший Кифа, остановился у крыльца как раз в тот момент, когда Джинкс, Райль и Элисон спустились вниз. Киф и Райль тепло обнялись. «Киф стал красивым мужчиной и умелым врачом», — думал Райль, когда тот бережно перевязывал ему руку.
Райль с рукой на перевязи сидел в тени на кресле-качалке, откуда он мог видеть, как Джинкс ходит по комнате, доставая чашки и разливая кофе, а все остальные расселись вокруг кухонного стола.
— Что произошло? — потребовал отчета Киф.
— Для начала скажи нам, — прервала его Бетс, — как тетя Пэйшиенс?
— Ее сегодня здорово потрепало, но она выкарабкается. Вероятно, больше не сможет работать в больнице, но проживет еще несколько лет. — Киф огляделся. — Ну, а теперь — кто-нибудь — скажите же мне, что здесь происходит.
Бетс пустилась рассказывать ему о событиях дня и с помощью Джинкс и Элисон очень скоро поведала ему обо всем. Глядя на Джинкс, Райль думал о том, насколько красивей она стала по сравнению с тем, какой была ребенком. Ведь тогда она была ребенком, даже тогда — в саду. Из-за него она забеременела, но от этого они оба не перестали быть детьми. Взгляд Райля скользнул на дочь, и он увидел, что она наблюдает за ним. Она вспыхнула, но он улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась его улыбкой, его ртом. «Ох, Джинкс, — подумал он. — Почему ты не сказала мне?»
Разговор перешел на Карра, Хэрроугейт и Хэрроу Энтерпрайзес. Бетс сказала что-то о брате — именно этим и занимается Марк — улаживает всякие юридические дела для корпорации.
— Киф, по-моему, мы должны поехать в Бостон и поговорить с Марком. Он может все уладить — отстранение Карра от руководства компанией и антитрастовый иск…
— Прекрасная мысль, — сказал Райль. — Кажется, такой человек, как твой зять, нам и нужен, Киф.
— Но я не могу сейчас оставить больницу, тетя Пэйшиенс сегодня была молодцом, но за ней надо сейчас непрерывно наблюдать, и я не могу никому другому это доверить. — Он повернулся к Райлю:
— Ты можешь поехать? Райль колебался, взгляд его следил за грациозными движениями Джинкс.
— Наверное, я мог бы поехать. Я вообще-то собирался во Францию, но планы мои несколько изменились. — Он рассмеялся. — Ну а теперь, имея такие надежные тылы, я, наверно, могу позволить себе заниматься живописью там, где хочу, хотя я и не уверен, что отец одобрил бы, если бы знал, что его деньги расходуются таким образом.
Он увидел, что глаза Джинкс затуманились, и она быстро отвернулась от него. Неужели она подумала, что он поедет без нее?
Во время обеда, который Джинкс приготовила с молниеносной быстротой, они расспрашивали Олли о делах компании и договорились между собой, о чем должен говорить Райль с братом Бетс в Бостоне.
— Но переговоры с Марком займут какое-то время, — сказал Райль. — А мне не очень-то улыбается
