— Это допрос? — осведомилась она, вспыхнув.
— Нет, если только вы сами не превратите беседу в допрос. — Поскольку Джил не ответила, Алекс спросил: — Почему вы так нервничаете? Что скрываете?
Джил вздохнула.
— Я не нервничаю, — солгала она. — Я измучена, нахожусь в другом часовом поясе, плохо себя чувствую. Я только что потеряла человека…
Алекс прервал Джил так, словно не поверил ни единому ее слову:
— Хэл был очень близок с семьей. Хотя последнее время он не звонил, словно был очень занят или что-то скрывал.
Джил помертвела.
— Я знаю, как близок был Хэл со своей семьей, он постоянно рассказывал о вас. Ему нечего было скрывать. — Но все же скрывал. Скрывал их отношения.
— У него были вы.
— И что это значит?
— Да бросьте. Зачем ходить вокруг да около? — Взгляд его оставался прямым и внимательным. — Вы живете в дешевой квартирке в Ист-Виллидже. Вы танцовщица. Американка. Без гроша в кармане. Вы совсем не та девушка, которую Хэл привез бы домой, не говоря уже о том, чтобы жениться на ней.
— В самую точку, — прошептала Джил. — Только, видимо, вы никогда не любили. — Ее трясло. Его слова причинили ей боль — может, потому, что были слишком близки к истине.
Он словно не услышал ее.
— Послушайте, я сам американец. Я вырос на улицах Бруклина. О бедности знаю все. И знаю своего двоюродного брата. И своего дядю. У него были планы в отношении Хэла, особенно из-за разочарования, связанного с разводом Томаса, из-за того, как идут дела у Лорен.
Джил не знала, что случилось с Томасом и Лорен, но ни о чем не спросила.
— Если вы действительно предполагали, что Хэл собирался привести вас в дом и жениться на вас, мне очень жаль.
Джил закусила губу.
— Собирался, — сказала она. — Собирался.
Он смотрел на нее с состраданием.
— Я знаю, что скрывал Хэл, но не представляю, что скрываете вы.
Джил разозлилась.
— Как произошла автокатастрофа?
— Не знаю, — солгала она. — Все случилось так быстро. Мы разговаривали, а потом я увидела дерево. Я ни разу никого даже не зацепила на дороге!
— Знаю.
Джил молча уставилась на него.
— Я выполнил свое домашнее задание, — пояснил Алекс, не отводя глаз. — Но, видимо, не до конца. — И продолжил без паузы: — Машину вели вы. Дорога была свободной. Середина дня. Вы не пили, и следов наркотиков в вашей крови обнаружено не было. Так как же могли вы съехать с дороги и врезаться в дерево?
Их взгляды скрестились, и Джил стало не по себе. Она отвела глаза.
— Не делайте этого, — тихо попросила она. — Не сейчас, не так, не сегодня. Мне с этим не справиться.
— Хэл был моим двоюродным братом. Мы вместе выросли. Я хочу знать, что произошло на самом деле. Ваше внимание не было сосредоточено на дороге. Таково мое заключение. Это значит, что вы отвлеклись.
Джил сломалась.
— Мне всю жизнь придется жить с тем фактом, что я вела машину, врезалась в дерево и убила Хэла. Я не знаю, что случилось! — выкрикнула она. В этот момент она ненавидела Алекса за его упорство. — Я ничего не скрываю.
— О чем вы говорили? — безжалостно спросил он.
— Не помню!
— Как убедительно, — съязвил Алекс. — Вы ссорились?
Джил побелела.
— Вы ссорились, — констатировал Алекс, глядя ей прямо в глаза. — И я догадываюсь, из-за чего вы ссорились.
Глаза Джил наполнились слезами.
— Ваша семья чудовищна! — воскликнула она. — Вы ужасны. Я любила Хэла! Неужели вы не видите? Нет? Вы самый бессердечный человек, какого я встречала! Я потеряла мужчину, которого люблю! — снова закричала она. — Мужчину, о котором мечтала всю свою жизнь!
— А я потерял двоюродного брата. Томас и Лорен потеряли родного брата, а тетя и дядя — сына. Все в шоке, мы все страдаем, черт побери.
Джил попятилась.
Алекс резко отвернулся, его широкие плечи вздрагивали.
Джил тупо смотрела ему в спину.
— Простите, — наконец прошептала она. Он не повернулся. — Я знаю, что вы ненавидите меня, все вы, но я уже ненавижу себя сама. Пожалуйста, прошу вас, больше не обращайтесь со мной так.
Алекс не шевельнулся.
Джил опустилась на кровать. Руки у нее дрожали. Она попыталась успокоиться, но поняла, что это невозможно.
— Завтра я найду себе номер в какой-нибудь гостинице.
Алекс повернулся к ней. В лице его не было ни капли жалости.
— Даже не думайте. В городе нет ни одного приличного номера.
Было ясно, что это не проявление доброты. «Интересно, — подумала Джил, — способен ли кто-нибудь в этой семье на сострадание?» И прошептала:
— Почему мы нападаем друг на друга, вместо того чтобы помочь друг другу разделить наше горе?
— Потому что Хэл мертв, — ответил Алекс.
Джил зажала рот рукой, чтобы не расплакаться от точности его слов.
— Послушайте, давайте я провожу вас в вашу комнату, — предложил Алекс. — Уже поздно, и я устал.
Джил не ответила и не посмотрела на него.
— Вы готовы? — Он мотнул головой в сторону двери. — Даже если вы не можете уснуть, вам лучше отдохнуть. Завтра будет ужасный день.
Джил вздрогнула. Действительность навалилась на нее, заставляя забыть о фотографии и о полных ненависти вопросах Алекса. Завтра. Завтра они хоронят Хэла.
— После вас. — Алекс жестом указал на дверь. И в нетерпении коснулся ее руки.
Джил отбросила его руку. Она не хотела, чтобы он до нее дотрагивался, даже случайно. Идя мимо него, Джил думала о том, как переживет грядущий день. И не знала, хватит ли у нее сил вынести похороны Хэла.
Не помня, попросила ли она соседку приглядеть за своим котом, и волнуясь из-за этого, Джил набрала номер в Нью-Йорке. Она прикинула, что там сейчас примерно восемь вечера. Но у ее соседки, безработной актрисы, был очень своеобразный распорядок дня. И Джил вздохнула с облегчением, когда на том конце после второго звонка сняли трубку.
— Кейси, это Джил. Я звоню из Лондона.
— Джил! Я так за тебя волнуюсь. Как ты? — воскликнула Кейси.
Джил легла на постель, не отрывая трубку от уха. Она прекрасно представляла себе Кейси. Высокая, гибкая, очень привлекательная, с золотым сердцем. И Джил знала, что сейчас она сочувствует ей от всей души.
— Со мной все в порядке, — начала она, но тут же перебила себя: — Боже! Со мной не все в порядке.
