задело, во всяком случае в тот момент. Он заговорил с ней. Он был с ней вежлив. А вчера – как он был добр к ней! В особенности вечером. И сейчас, хотя граф всего лишь поздоровался с ней, Джейн почувствовала за кратким приветствием большее, гораздо большее… и это совсем не было детскими фантазиями. Джейн прижала руки к груди и глубоко-глубоко вздохнула. Она понемногу укрощала дикого льва – она понемногу смягчала характер Властелина Тьмы!
Но тут Джейн увидела грязные следы, оставленные графом в холле и коридоре.
Она вздохнула. Может быть, он просто не замечает, что делает? Может быть, там у них, в Техасе, нет грязи? А может быть, его это просто не интересует… ну, в любом случае… Джейн, повернувшись, посмотрела вслед графу и Амелии. Дверь библиотеки была распахнута. Амелия восторженно рассматривала что-то. Джейн похолодела. В руках Амелии было сверкающее золотое ожерелье с сапфирами. И женщина была вне себя от счастья.
– Спасибо, милый, спасибо! – воскликнула она, бросаясь на шею графу.
Джейн отпрянула. И отвернулась, чтобы не видеть дальнейшего. Так граф дарит любовнице дорогие украшения? Джейн твердила себе, что это ее не касается, – но это ее очень и очень растревожило. Он просто дурак, паршивый грубиян, мужик, который не видит ничего за парой толстых титек! И как только Джейн могла подумать, что ей удастся сделать из него цивилизованного человека?! Да еще вообразила, что влюблена в него! Придумала, что он уже интересуется ею, что начинает понемногу заботиться о ней! Вот дура! Ничуть не лучше графа. Да как ей вообще пришло в голову, что она может состязаться с такой опытной женщиной, как Амелия!
Джейн торопливо бросилась через холл, к парадной двери, и вышла на улицу. Горькие слезы обжигали ей глаза. Она понимала, что главная проблема для нее состоит в том, что уже слишком поздно что-либо менять. Слишком поздно.
Потому что она уже полюбила графа.
Глава 14
– Что?!
– Мне очень жаль, – безо всякого выражения произнес граф Драгморский. – Но это действительно прощание, Амелия. Все кончено.
Амелия, побледнев, уставилась на него, и забытое ожерелье повисло на ее руке.
– После обеда кучер отвезет тебя в Лессинг. Там в пять часов проходит поезд на Лондон. – И граф повернулся, намереваясь уйти.
Амелия схватила его за руку; лицо женщины перекосилось от злобы и ярости.
– Ублюдок!
Граф замер на месте.
– А я никогда и не утверждал противоположного, – сухо сказал он. Если бы Амелия могла догадаться, что сказала чистую правду!
Она, размахнувшись, ударила его по лицу. Он тыльной стороной ладони потер щеку, словно пытаясь уничтожить след ее прикосновения.
– Ну, теперь тебе легче? Так пойди собери вещи.
– Ублюдок! – выкрикнула она снова, и ее голос надломился. – Я же люблю тебя!
Граф посмотрел на нее, вздернув брови.
– Ты любишь не меня, – грубо сказал он. – Ты любишь вот это, – и он ткнул пальцем себе между ног.
– Это не так! Я люблю тебя, я всегда…
– Избавь меня от своих представлений, – резко перебил ее граф. – Все кончено.
– Но прошлой ночью ничего не было кончено! Граф окинул ее презрительным взглядом.
– Не заставляй меня говорить то, чего мне не хотелось бы произносить вслух.
Амелия вздрогнула.
– Это она. Маленькая блондинка. Это…
– Она моя подопечная, – сказал граф. – Я сейчас подыскиваю для нее хорошую партию. И я проголодался. Ты можешь пообедать со мной, но только в том случае, если не станешь возвращаться к этой теме.
– Ублюдок… – прорыдала Амелия и выбежала из библиотеки.
Граф прошел в столовую и, увидев на столе третий прибор – для Джейн, ощутил некоторое удовольствие.
– Томас, я не думаю, что Амелия захочет обедать. – Он огляделся по сторонам, но Джейн нигде не было. – Подожди еще пять минут, – бросил он дворецкому.
Выйдя из столовой, граф быстро взбежал наверх. Он чувствовал себя так, словно родился заново. Он стал сильнее и энергичнее. Почему? Неужели потому, что осознал свое презрение к любовнице и твердо решил избавиться от этой женщины? Да пожалуй, дело было именно в этом. Жаль только, что он не сделал нужных выводов уже давно.
Он вспомнил, как они с Джейн обедали вместе два дня назад. В памяти воскресла нежная улыбка девушки, когда он налил ей вина – после того, как сам же ужасно нагрубил. Ее манеры были совершенными, безупречными, в то время как он вел себя не лучше деревенского мужика. И он видел, какой ангельский свет вспыхнул в ее глазах, когда он несколько минут назад поздоровался с ней в холле. У него у самого потеплело внутри.
Граф торопливо содрал рубашку и бросил ее на пол. Пройдя в ванную комнату, он тщательно помылся
