малейшее подозрение, что в лесу прячется отряд Пембриджа, который только и ждет отъезда лорда Хью!
— Сэр Филипп понимает это, — пыталась успокоить мужа Неда.
— Да это почти измена! — крикнул раненый рыцарь.
— Нет, Бердетту можно верить, — твердо сказала Эдлин.
— Потайной ход заложили камнями много лет назад! Им никто не пользовался на моей памяти! — закричал в ответ управляющий.
— А когда же его открыли вновь? — взревел раненый.
— Понятия не имею! — Для пущей убедительности Бердетт ударил себя в грудь. — Я не предатель, иначе просто открыл бы ворота Пемб-риджу с его прихвостнями. Ведь это было сделать легче легкого. Нет, это вы изменник! Недаром у вас такая огромная рана!
В первый раз за последние три дня сэр Филипп нашел в себе силы сесть. Их дала ему безумная ярость. Еще никто не осмеливался бросить ему такое обвинение.
— По-твоему, я настолько глуп, что не сумел бы открыть потайной ход, не поранившись?!
— Хватит! — раздраженно воскликнула Эдлин. — Если сейчас же не прекратите обливать друг друга грязью, я буду вынуждена руководить обороной без вашей помощи!
Бердетт и сэр Филипп мгновенно замолчали.
— Это в натуре Пембриджа — не идти напролом, а искать обходные пути, поджидая удобного случая. Жаль, что здесь ему повезло, — сказала Эдлин, вызвав немедленно удивленные вопросы.
— Вы его знаете, миледи? — подняв густые седые брови, поинтересовался сэр Филипп. К чему теперь отрицать?
— Да, знаю. Он был другом моего мужа, Робина Джэггерского, — сухо ответила Эдлин.
Управляющий с женой переглянулись. Не хватает только, чтобы и они начали ее расспрашивать.
— Я позвала тебя, Бердетт, по делу — помочь сэру Филиппу наладить оборону, — произнесла Эдлин строгим тоном, каким обычно отчитывала сыновей, и добавила, обращаясь к зарвавшемуся сэру Филиппу: — На что вряд ли решилась бы, не будучи уверенной в надежности Бердетта. Надеюсь, в моем здравомыслии вы не сомневаетесь?
Присмиревшие мужчины поочередно поглядели на нее, но промолчали.
— Мне кажется, вы, супруг мой, и вы, милорд рыцарь, забыли, с кем разговариваете! — напустилась на них Неда. — За свое недолгое пребывание здесь леди Эдлин проявила редкое благоразумие, а вот ваше отношение к ее мнению свидетельствует о полном отсутствии у вас здравого смысла!
Эдлин показалось, что Бердетту хочется дать жене оплеуху, но сэр Филипп лишил его такой возможности.
— А где сэр Линдон? — вдруг спросил он. — Разве ему не положено участвовать в совете?
— Я посылала за ним, — недовольно ответила Эдлин, — но он не явился.
Молчание сэра Филиппа было красноречивее всяких слов. Бердетт отвернулся и уставился в окно, всем своим видом показывая, что тут что-то не так.
— Странно, он всегда так учтив со мной, — наконец произнес раненый рыцарь.
— Зато с миледи ему не мешает быть повежливее, — справедливо заметила Неда.
Взяв веретено, Эдлин снова склонилась над пряжей.
— Он никогда не позволяет себе грубостей, — сказала она, не желая обсуждать эту тему.
— Я имею в виду его тон, а не слова, — парировала жена управляющего.
Как верно она подметила эту странность в поведении сэра Линдона, делавшую положение Эдлин таким мучительным! Разве можно сетовать на человека за то, что он грешит излишне утонченно-изысканной вежливостью, которая вызывает у Эдлин только чувство неловкости? Что она может поставить ему в упрек? Что он слишком вежлив? Право, смешно! Пожалуй, даже хорошо, что Линдон не пришел на совет, — по крайней мере она избавлена от ощущения, что стала объектом какой-то неведомой забавы.
— Придется обойтись без сэра Линдона. Без сомнения, что-то важное отвлекло его внимание, — сказала Эдлин. — Внешний двор в руках Пембриджа, у нас нет шансов его вернуть, но внутренние стены неприступны, ворота крепки, кладовая донжона набита запасами продовольствия, в колодце полно свежей воды. Мы можем продержаться до зимы, когда непременно вернется милорд Хью.
— Так-то оно так, — согласился Бердетт, — но, к несчастью, мы не знаем, какие еще подлые уловки на уме у Пембриджа.
— Он прав, миледи, — сказал сэр Филипп. — Кроме того, милорд строго-настрого наказал мне дать ему знать, если вам будет угрожать опасность.
— Вы хотели сказать — Роксфордскому замку, — спокойно уточнила она.
— Я сказал то, что хотел сказать. О замке милорд тоже беспокоится, — признал рыцарь, — но главный предмет его заботы — вы, и я должен повиноваться.
Эдлин выпрямилась и внимательно посмотрела на сэра Филиппа.
— Подумайте о своих детях, миледи! — воззвал к ней Бердетт.
О детях?! Да она только о них и думает!
— Разве лорд Хью сможет вернуться, пошли мы к нему гонца? — спросила она, не удержавшись от саркастического тона. — Он поклялся освободить плененного мятежниками короля. Известие об осаде собственного замка огорчит его и понапрасну отвлечет его внимание. Он ни за что не откажется от исполнения своего долга. Сообщение растревожит его, тяжким грузом ляжет на сердце и, быть может, помешает ему в бою разить врагов. Нет, Аллену и Паркену нужнее, чтобы он остался жив, а не погиб. Пока нет прямой угрозы поражения, мы будем держать Хью в неведении.
— Миледи, если бы речь шла об обычном воине, — возразил сэр Филипп, — я согласился бы с вами, но лорд Хью — совсем другое дело. У него силы и мужества на десятерых, ему неведомо слово «поражение».
— А слово «смерть» ему ведомо? — сердито спросила Эдлин.
— Нет, — поддержал сэра Филиппа Бер-детт в надежде переубедить госпожу.
— Тем не менее однажды я видела, как смерть замахнулась на него своей косой, не спрашивая, известно ли ему ее имя. — Страшное воспоминание преследовало Эдлин с того дня, как муж оставил замок, но она не собиралась сейчас признаваться в этом. — Он не может побеждать вечно. У каждого рыцаря есть свой предел, а Хью уже перенес такое ранение, которое чуть не свело его в могилу.
Мужчины с тревогой переглянулись. Видимо, не сговариваясь, они уже пришли к какому-то решению.
— Да, — заговорил сэр Филипп с явным намерением успокоить Эдлин, — на поиски славы и богатства каждому рыцарю отпущено определенное время, и, если он не обделен мастерством и везением, его старания увенчаются успехом. Лорд Хью добился, чего хотел, теперь перед ним открылась совершенно новая жизнь.
— Поэтому-то он на мне и женился, — поспешила добавить Эдлин. — У меня есть опыт такой жизни, и я могу оказаться ему полезной.
— Да, это одна из причин, по которой он желал брака с вами, но, простите мне мою смелость, далеко не главная. — Сэр Филипп усмехнулся в первый раз с тех пор, как просмоленная стрела пронзила ему ногу. — Как бы то ни было, при всем моем к вам уважении вынужден заметить, что в ратном деле вы опыта не имеете, а я имею. Меня беспокоит этот Пембридж с его недостойными уловками и слишком хорошим знанием замка. Меня беспокоят его уверенность и требования сдаться, и я опасаюсь (еще раз прошу извинить меня, Бердетт), что у него все же есть тайные сообщники в замке. Поэтому я прошу разрешить мне послать гонца к лорду Хью.
— Вряд ли враги способны нанести нам больше вреда, чем уже нанесли, — упрямо ответила Эдлин. — Не думаю, что нам угрожает непосредственная опасность. Мы можем ждать. Нет, сэр Филипп, не надо слать гонца. Уверяю вас, все будет хорошо.
Собрав готовые клубки шерсти и веретена, женщины удалились.
Провожая их взглядом, мужчины не проронили ни слова. Но едва звук шагов стих, Бердетт повернулся к сэру Филиппу.
— Все-таки надо послать за лордом Хью, что бы ни говорила миледи.
Прежде чем ответить, раненый рыцарь пристально посмотрел ему в глаза.
