осталось несколько секунд. Легко ухожу от его размашистых боковых; делаю вид, что собираюсь контратаковать по туловищу, но в последнее мгновение меняю положение ног и резко, без замаха, бью в голову…
Звучит гонг.
Это был мой последний удар; им я закончил свой 128-й бой и мою карьеру на ринге.
Первым поздравил меня с победой Виктор Иванович Огуренков.
— Ну что, чемпион? Теперь можно и на покой, — пошутил он, крепко стиснув мне руки, с которых я только что навсегда снял боевые перчатки. И, кивнув на медаль, спросил: — Небось думаешь: последнее «золото»?
Виктор Иванович угадал. Я действительно думал, что это моя последняя золотая медаль. Но все, конечно, было не так. «Золото» принадлежит не одним чемпионам. Мисюнас, Пастерис, Заборас, Огуренков… Каждый из них вложил частицу себя в мои победы на ринге. Теперь пришла моя очередь; теперь чьи-то будущие победы стану подготавливать я, и в каждую из них будут вложены мое умение и опыт, все, что я успел накопить за десять лет жизни на ринге.
На другой день Огуренков принес газеты, подождал, пока я их просмотрел, и спросил:
— Надеюсь, не передумаешь? Все, что здесь говорится, верно, и все-таки…
— Пора? — перебил я. — Нет, не передумаю. То, что решено, то решено!
— Значит, на Олимпийские в Мельбурн поедет Мухин?
— Мухин в Мельбурн, а я в Каунас. Сами говорили: точку надо ставить вовремя.
— Говорил, — улыбнулся Огуренков. — И сейчас говорю: удач тебе на новом поприще, удач и много новых золотых медалей! А газеты захвати, сыновьям когда-нибудь покажешь…
СЛЕДЫ ОТ ПЕРЧАТОК
Большой спорт не может пожаловаться на недостаток внимания. Его жизнь, его проблемы неизменно находятся в центре интересов общественности. И чем выше популярность спортсмена, тем чаще он попадает под перекрестный допрос болельщиков. Болельщики хотят знать все. Поэтому они никогда не устают задавать вопросы. Это их естественное и неотъемлемое право.
Пожалуй, наиболее личный и в то же время наиболее распространенный вопрос, который мне множество раз задавали прежде и продолжают задавать теперь, — что дал мне бокс? — является вместе с тем и самым существенным, самым важным. В самом деле, что дает бокс человеку вообще? Есть ли в нем что-либо такое, чего не может дать ни один другой вид спорта и чем, следовательно, оправдано само его существование? Ведь схватки на ринге — не просто спортивная борьба с соперником или с самим собой; ринг требует гораздо большего. А если так, насколько и чем обоснованы эти требования? Состязаться в силе, ловкости, мужестве можно и другими, более цивилизованными, как порой говорят, способами; спорт в этом смысле предоставляет огромный, если не сказать неисчерпаемый, выбор.
Итак, чем же обогатил меня бокс, что он дал мне за десять лет, проведенных на ринге?
Обычно, спрашивая, многие ждут, что речь пойдет о таких вещах, как известность, определенное положение в жизни, возможность повидать мир, спортивные титулы и медали, физическое здоровье, наконец… Все это верно, но все это в равной мере относится к любому виду спорта. С боксом же дело обстоит особо. Если говорить коротко: бокс дал мне меня самого — Альгирдаса Шоцикаса. Не чемпиона Шоцикаса, а человека Шоцикаса, того человека, каким бы я не был без бокса, но которым я с его помощью стал.
Так я считал всегда: то же самое я сказал корреспонденту «Недели», который спустя двадцать пять лет после начала моей боксерской карьеры задал мне, как и многие другие, все тот же вопрос. И чтобы не оставить никаких недомолвок, я пояснил:
— Бокс дал мне главное — уверенность в себе. Благодаря ему я никогда никого и ничего не боялся. Дело не в том, что я мог ввязаться в любую драку и суметь постоять за себя, — хотя и одного этого вполне достаточно, чтобы свести знакомство с боксом, — повторяю, он дал мне уверенность в себе. А это решает многое. Только человек, уверенный в себе, способен выполнить свою жизненную программу.
Журналист, бравший интервью, не возразил, как нередко случается, что ринг, мол, не обладает монополией на воспитание характера; он, видно, знал толк в боксе и понял, что я имею в виду.
Конечно, уверенность в себе приходит к людям разными путями, и вовсе не обязательно добывать ее непременно с помощью кожаных перчаток. Она может основываться на богатстве жизненного опыта, опираться на твердость выношенных убеждений, вытекать из сознания компетентности в избранной профессии, да мало ли… Но я говорю о другой уверенности — об уверенности, исходной точкой которой является ощущение собственной надежности, испытанности на прочность и тела и духа. Эта уверенность особого рода, и хотя сфера ее действия, казалось бы, целиком исчерпывается небогатым набором тех житейских ситуаций, когда необходимо умение постоять за себя, на деле она далеко выходит за их рамки, находя себе применение буквально на каждом шагу. Ощущение физической защищенности и связанное с ней чувство внутренней независимости накладывает на человека неизгладимый отпечаток, позволяя ему сохранить собственное достоинство в любой обстановке и при любых обстоятельствах. В какой-то мере это напоминает хорошо сшитый костюм, в котором его владелец не только сам чувствует себя ладно и ловко, но сознает, что именно так он выглядит и со стороны, в глазах окружающих, а это, в свою очередь, прибавляет ему куражу, помогая держаться уверенно и непринужденно. Разница в том, что этот ладно скроенный и прочно сшитый «костюм» зависит не от постороннего искусства портного, а от собственного духовного опыта, накопленного и надежно испытанного в боях на ринге.
Бокс в этом смысле дает характеру больше, чем любой другой вид спорта. Душевная уравновешенность, уверенность в себе и чувство внутренней независимости, которые он воспитывает, заметно, а порой просто неузнаваемо меняют человека и остаются с ним на всю жизнь. Следы от перчаток не сохраняются, за редкими исключениями, на физиономии, зато они, образно говоря, навсегда запечатлеваются в характере, меняя к лучшему весь душевный облик и жизненный настрой человека. За шестнадцать лет своей работы тренером у меня было вдоволь случаев, чтобы убедиться в этом.
Неоценимо помогли эти качества и мне самому. И, как ни парадоксально, помогли прежде всего именно в боксе. Точнее, в овладении нелегкой профессией тренера. Найти себя в этой новой для меня роли оказалось весьма нелегко. Подчас, особенно на первых порах, мной попросту овладевало отчаяние. И если бы не помощь друзей, если бы не та душевная крепость и стойкость, о которой я только что говорил, не знаю, что бы у меня вышло.
Вскоре после того, как я вернулся в Каунас, меня назначили старшим тренером республики, и я с головой окунулся в работу. Поначалу я считал, что все должно пойти гладко и просто; невелико дело научить тому, что умеешь, чему сам посвятил столько времени, отдал столько сил. Однако первый же опыт начисто развеял эти наивные взгляды и представления. Знать — это одно, уметь передать свои знания — совсем другое. Для этого прежде всего необходим духовный контакт, способность находить общий язык с теми, с кем приходится иметь дело. А люди, как известно, скроены не на одну колодку: у всякого свои особенности, своя индивидуальность, к каждому нужно искать отдельный подход; необходимо, словом, хорошо разбираться в характерах, угадывать главные их струны.
Не стану говорить общих мест о том, чем должен обладать толковый воспитатель и; педагог, все это и без меня отлично известно; сказку только, что поле моей деятельности далеко не исчерпывалось непосредственной работой со спортсменами в тренировочном зале. Зал был лишь половиной дела. Притом наименее трудоемкой и наименее сложной. Львиная доля хлопот лежала вне его стен, включая в себя порой самые неожиданные аспекты. Успех в спорте зависит не от одних тренировок, он аккумулирует в себе и личную жизнь спортсмена, со всеми ее мелочами, треволнениями и проблемами.
Во что только не доводилось вмешиваться, чего не приходилось делать! Поссорился ученик с невестой — мири; окрепли отношения — зовут на свадьбу; родился ребенок — помогаешь устроить в ясли… У одного не ладится с учебой в вечернем техникуме, у другого конфликт на заводе, у третьего зашли в тупик отношения с родителями, четвертый связался не с той компанией…
Является, например, какая-нибудь мамаша.
