повести ее в танце. Для Лиз это упущение казалось подчеркнутым, хотя и утонченным неприятием.
Грэй оставался в зале, бдительным оком следя за королевой бала. Вдоль стен стояли стулья для дуэний и вдов, среди которых была и леди Юфимия. К счастью, с его точки зрения, многие мужчины тоже по каким-то причинам не танцевали, но и не удалялись в относительную тишину гостиных, специально отведенных для серьезных дискуссий, в которых большинство из них предпочитало проводить время. Слушая вполуха сетования какого-то давно ушедшего в отставку генерала по поводу проблем с зулусами, Грэй наблюдал любопытную сцену.
Когда оркестр заиграл более спокойную мелодию, низкорослый тучный мужчина преклонного возраста решительно двинулся в сторону Лиз. Одним суровым взглядом черных глаз, утопавших в заплывших щеках, он отогнал молодого человека.
– Я маркиз Поксуэлл, – объявил победитель бессловесного поединка, когда его противник растворился в толпе, все еще плотной, несмотря на поздний час, – я прошу вашу светлость оказать мне честь, отдав мне этот танец.
Забавляясь легкостью, с которой этот пожилой, но, несомненно, влиятельный мужчина обратил в бегство молодого красивого юношу, Лиз согласилась. Он взял ее руку, и Лиз обнаружила, что оказалась перед новой трудной проблемой – вальсировать с партнером, чья совершенно лысая макушка едва достает ей до подбородка. Более того, через два шага он уже запыхался от трудной задачи держать ритм даже такой нежной мелодии.
– В прошлом сезоне… – Он сдался своей физической слабости и замедлил движение на четверть такта. Это позволило ему говорить о своем деле, из-за которого он и пустился в занятие, к коему ничего, кроме отвращения, не испытывал. – Я ухаживал за вашей приемной племянницей, и меня настоятельно поощряют к этому и в этом сезоне. – Откинув голову далеко назад, он смог посмотреть своими черными, напряженными глазами в необыкновенно яркие глаза герцогини. – Это, конечно, мнение ее приемной матери. Я разыскал вас, чтобы узнать ваше.
Лиз чуть не споткнулась. Да, она узнала в нем прежнего поклонника Дру, как только он назвал свое имя, но она не ожидала такой откровенной просьбы от незнакомца.
– Я прибыла в Британию всего несколько дней назад и едва начинаю ориентироваться. – Она сочувственно улыбнулась ему. – Боюсь, у меня было мало возможности составить мнение о семье моего мужа.
– Но, несомненно, вы уже знакомы с девушкой?
– Да, конечно, я знакома с леди Друсиллой… и ее приемной матерью. Но совершенно определенно могу сказать вам только одно, что леди Юфимия поддерживает ваше предложение исключительно своим авторитетом.
Древний пэр закивал головой, приведя в движение многочисленные складки на щеках.
При виде этого зрелища Лиз едва хватило сил удержать правильное выражение лица. Она смотрела на этого человечка – лысого, со складками отвисшей кожи от подбородка до груди, похожими на драпировки, облаченного в роскошно расшитый жилет прошлого века – и видела индюка. Да, индюка, точь-в-точь такого, каких кухарка на ранчо Дабл Эйч держала в загоне за сараем. Она задушила всплеск неудержимого смеха, рвавшийся из горла, но никакими молитвами не сумела погасить озорную улыбку, зажегшую блестящие огоньки в синих глазах.
Поксуэлл не усмотрел ничего неестественного в ее улыбке. Он был удовлетворен ее ответом и испытывал облегчение оттого, что танец закончился. Затем, как положено старомодному благовоспитанному мужчине, он отвел даму к членам ее семьи, точнее, к леди Юфимии. Обнаружив, что надежда увидеть юную девушку, бывшую предметом их разговора, оказалась напрасной, он извинился и медленно отплыл к другой группе.
Проследив, как маркиз удаляется от них, леди Юфимия направила свое внимание на нежданную и нежеланную герцогиню. Сидя в группе матрон, ветеранов бывшей и гораздо более разборчивой эры, она подняла к глазам свой изысканно украшенный лорнет и с плохо скрытым недовольством осмотрела поразительный наряд американки.
Озорная улыбка Лиз стала еще шире, хотя она говорила самым умильным тоном:
– Я вижу, вы согласны, что у вашего брата замечательный вкус. Он и мсье Ворт очень долго обсуждали детали этого туалета.
Удовлетворившись реакцией Юфимии – глаза остановились, а грудь вздымалась в тесных рамках корсета от возмущения, которому не было выхода в силу их пребывания на публике, – Лиз направила невинный взор на танцоров.
Сегодня Лиз открыла удивительный факт. Эта душная светская обстановка могла-таки доставить несколько упоительных мгновений и чувство удовольствия. К сожалению, были также и мгновения ужасной скуки, когда, например, партнер монотонно и продолжительно бубнил о том, как можно было улучшить тактику ведения давно прошедших битв, или расписывал бесконечные лисьи охоты.
– Витаете в облаках, Лиз? – Во вкрадчивом вопросе звучал смех.
Возвращаясь мыслями в настоящее, Лиз несколько растерянно повернулась к графу Хейтону, который стоял до неловкости близко. Нет, не граф Хейтон, – он настаивал, чтобы она называла его Лоренс.
– Извините, я забылась, любуясь танцевальными па. – Это была слабая отговорка, но подходящая к ситуации.
– Идемте, – говорил Хейтон с улыбкой соблазнителя. – Позвольте мне вывести вас в круг танцующих и добавить к ним ваш ослепительный тон.
Пряча чувство беспомощности за вежливой улыбкой, Лиз смотрела на его протянутую руку, как на змею. Приглашая ее в третий раз, он ставил ее в крайне неловкое положение, и он должен знать это. Глаза ее слегка сузились, она чувствовала и злорадное осуждение Юфимии. Лиз понимала, что должна отказаться, но не могла сообразить, как сделать это поделикатнее. Грэй спокойно спас ее от подобной необходимости.
– Боюсь нет, приятель. Последний танец Лилибет принадлежит ее мужу. – Не дожидаясь ответа ни с той, ни с другой стороны, Грэй обнял Лиз и закружил ее под начинающиеся звуки медленного вальса.
Желая поблагодарить его, Лиз взглянула вверх, и ее обдало холодом его обвиняющих глаз. Он, очевидно, полагал, что она думала принять приглашение графа. Лиз напомнила себе, что плохое мнение
