виню этого старого козла за то, что он попался на твою удочку. Видит Бог, разве я сам не оказался на том же крючке?
Атмосфера накалялась с каждой минутой. Его голос звенел от нескрываемой ненависти. Она почти физически ощущала ее.
— Винченцо, я…
Протянув руку, он сжал ее тонкое запястье и дернул к себе.
— Заткнись, — грубо рявкнул он. — Я знаю, ты хитра, но твоя жадность заставляет тебя делать непростительные глупости. Ты вероломная сучка, но времена, как ты знаешь, имеют обыкновение меняться. Предав меня, ты совершила большую ошибку.
Не в силах освободиться из его сильных рук, дрожа всем телом, Марша выкрикнула:
— Я не предавала тебя!
— Ты предала меня вдвойне! И как работодателя и как любовника! — Винченцо окинул ее испепеляющим взглядом.
Взмахнув одной рукой, Марша ударила его по твердой щеке так сильно, что у нее даже заболели пальцы. И замерла, сама пораженная яростью, вырвавшейся наружу. До этого она никогда в жизни никого не била.
Марша вся побелела, губы ее дрожали. Винченцо не моргнул даже глазом. Наоборот, к ее великому удивлению, он улыбнулся, и от этой улыбки у нее по всему телу пробежали мурашки. Это была улыбка тигра, попробовавшего жертву на зуб. Винченцо понял, что она потеряла над собой контроль, и торжествовал. Негромко рассмеявшись, он выпустил ее руку.
К горлу подступали слезы, она лихорадочно дергала дверцу машины, но та не открывалась.
— Она заперта, — спокойно заметил Винченцо и завел двигатель.
— Куда ты собираешься меня везти?
— В твою трогательную скромную комнатку. Выбранную, вероятно, в расчете на доверчивость Шульца. Он весьма наивен, — заявил Винченцо. — Ведь стоит поглядеть на твой шикарный наряд, как сразу появятся некоторые сомнения в том, что ты бедствуешь.
— Это платье я одолжила, — резко ответила Марша, совершенно не понимая, зачем она говорит ему это. Ее нервы походили на туго натянутую резину, которая может вот-вот лопнуть.
— Да, да, — с явной издевкой согласился Винченцо. — И то, что оно сидит на тебе словно влитое, — конечно, чистая случайность.
Марша сжала непослушными руками ноющие виски.
— Откуда ты знаешь, где я живу?
— Просто знаю.
— Выпусти меня, пожалуйста, из машины.
— Чтобы ты устроила скандал? Только попробуй открыть рот, милочка, — и ты будешь горько жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— Перестань мне угрожать!
— Что, не хочется отправляться в тюрьму, дорогая? — Винченцо язвительно хохотнул.
— Уж этого я боюсь меньше всего: ведь я ни в чем не виновата, — Марша пыталась сдерживать прорывающуюся в голосе ярость. — Так что не надейся!
— Лгунья… Ты же вся трясешься, с головы до пят! Но каким, должно быть, для тебя будет облегчением избавиться от оков приличной жизни, от роли респектабельной женщины, которую ты играла для удовольствия старого дурака Шульца, — безжалостно отрезал Винченцо.
— Я никогда тебе не забуду того, что ты там сказал!
— Только правду и ничего, кроме правды. У меня было искушение сказать больше, но это было бы уже слишком, — отрубил Винченцо.
— Я не собираюсь увольняться с работы!
— Тогда я уничтожу тебя. Я заберу назад свой дар, переданный обществу «Земная забота» за прекрасную работу на ниве охраны окружающей среды…
— Ты этого не сделаешь! — Марша была в ужасе.
— И объясню при этом, что не могу доверить контроль над столь крупной суммой денег благотворительному обществу, пользующемуся услугами женщины, которую я знаю как отпетую мошенницу.
Марша, подавленная непреклонностью его намерений, опустила голову.
— Мне кажется, что после этого Шульц вышвырнет тебя вон.
— Я привлеку тебя к ответственности за клевету! — отчаянно крикнула Марша.
— После доказательств, которые я представлю, на месте обвиняемого очень скоро очутишься сама ты.
Наступила гнетущая тишина. Винченцо остановил «феррари» у тротуара и выключил двигатель.
— Куда это ты ездишь по выходным? — лениво спросил он.
Мгновенно напрягшись. Марша резко повернулась к нему, и, прежде чем успела отвести взгляд, ее бирюзовые глаза широко раскрылись от ужаса.
Винченцо сидел, откинувшись на спинку кресла. В полумраке салона его волнующе-красивое лицо напоминало лики античных мраморных статуй.
— Каждые выходные… каждый отпуск, — протянул он, показывая, как много он уже знает о ее жизни. — Может быть, ты где-нибудь прячешь своего муженька? Не он ли и подвигнул тебя на кражу?
— Н-не болтай ерунды!
— Ну, значит, любовника, — невозмутимо заявил Винченцо. — Но теперь забудь о нем. Я не собираюсь отпускать тебя к нему…
— Бога ради, что ты хочешь этим сказать?
— Или позволять забираться в другие постели. Хотя сомневаюсь, что у тебя будут оставаться на это силы. Все твое время будет уходить на то, чтобы ублажать меня, а это, поверь мне, совсем не так просто. — Винченцо немного помолчал, не обращая никакого внимания на ее ошарашенный вид. — Я быстро выхожу из себя, у меня большие запросы…
— Но я вовсе не собираюсь жить с тобой, — сдавленным голосом пробормотала Марша.
— Мне все равно, как ты это назовешь, но одно ты должна усвоить твердо: тебе не удастся снова сбежать из моей постели. — Винченцо с небрежной грацией откинул голову назад; его непринужденное поведение только подчеркивало его внутреннюю уверенность в том, что хозяин здесь он.
— Ты совсем свихнулся! — задыхаясь, выпалила Марша. Ее снова охватила дикая ярость. — Я скорее утоплюсь, чем позволю тебе снова до меня дотронуться.
— Ой ли?
— Да лучше смерть, чем ты! — с жаром воскликнула Марша.
— Тебе не отвертеться, милочка! Или ты можешь заплатить мне за молчание чем-нибудь другим? — спокойно спросил Винченцо с язвительной улыбкой.
Постепенно смысл его вопроса дошел до нее, и полный ужаса и тоски взгляд Марши встретился с ледяной чернотой его глаз.
— Ты меня шантажируешь? — прошептала она заплетающимся языком.
— Должно быть, это побочное влияние юридической компании, которой я владею. — Винченцо окинул ее пристальным взором. — И это далеко не так подло, как твой поступок по отношению ко мне. Сначала ты продавала мне свое тело за информацию и деньги. Потом продала меня за положенные тридцать сребреников. И что же это тебе дало? Ты использовала меня…
— Я тебя не использовала, и ты сам прекрасно знаешь это!
— Настало время расплаты, дорогая. И не спеши предупреждать Шульца, что увольняешься. Там для тебя все кончено, и он никогда не узнает, что, если бы не мое вмешательство, его бы ждал скорый крах. Завтра в восемь вечера я заеду за тобой, — промурлыкал он, но это прозвучало как приказ. — А теперь можешь отправляться спать.
С трудом сглотнув. Марша начала было вылезать из машины, но он тоже сделал движение и подхватил ее прежде, чем она успела понять его намерение. Винченцо втянул ее обратно в машину с такой легкостью, будто она была кукла.
