В разгар этой лихорадочной самокритики Эва вдруг услышала негромкий, холодный смех Зака и метнула на него тревожный взгляд.
– Ты хотела узнать, зачем я на тебе женился? – медленно произнес он. – Я думал, что ты другая, и забыл старую поговорку, что ничто не ново под луною.
– И я думала, что ты другой!
Однако Эва не собиралась признаваться, что поверила в его чудесное превращение из самонадеянного бессердечного донжуана в почтенного семьянина.
– Тебе было безразлично, какой я. – Зак с откровенной насмешкой взглянул на нее сумрачно блеснувшими глазами. – Твой уютный мирок был разрушен, а тебе хотелось любой ценой вернуть его. А я мог тебе его дать… Я наблюдал, как ты влюблялась в то, что я имел возможность тебе предоставить… но я не собирался жаловаться. Среди двух десятков я выбрал дом в Хевелинге, потому что он, вероятнее всего, пришелся бы тебе по вкусу. Я действовал наверняка, это был беспроигрышный ход. Боже мой, мне и в голову не приходило, что иногда победа больше похожа на поражение!
Услышав, почему он предпочел особняк в Хевелинге другим домам, Эва затихла. Но гораздо более смутило ее то, что он, по всей видимости, собрался обвинить ее в результатах собственных интриг.
– Ты несправедлив…
– А я и не стремлюсь к справедливости. – Его рот сжался в узкую полоску. – Мне сейчас впервые стало жаль Воглера. Я не удивлен, что он увлекся нормальной женщиной из плоти и крови, которой нужен был он сам, а не идеальный герой из детской книжки о рыцарях и волшебных замках.
– Я и не ждала, что ты окажешься идеальным. – Голос Эвы обиженно дрогнул, невыгодное сравнение с кузиной задело за живое. – Но я ожидала честности!
– Однако когда ты ее получила, то не сумела оценить. Если бы я вчера тебе солгал, ты сохранила бы свои железные принципы в целости и великодушно позволила бы мне разделить с тобой ложе. – Он усмехнулся. – Но я выбрал другое. Я не колеблясь открыл тебе правду…
– Речь идет о доверии… неужели ты не способен понять? – Эва с ужасом почувствовала, что вот-вот расплачется. – Я тебе доверяла!
– Не думаю, что именно доверие имело для тебя главное значение, когда ты решала выйти за меня, – сухо возразил Зак, выразительно кривя губы.
– Как раз главное значение!
– Нет, Эва, твоей целью было поудачнее устроиться и спасти репутацию. А я оказался в роли бесплатного приложения к земным благам. Так что не обвиняй меня в том, что я использовал тебя, дорогая. С моей точки зрения, это я позволил тебе использовать себя.
– Не правда! – удрученно воскликнула она, чувствуя, как щеки полыхнули жарким румянцем.
– Подготовка к свадьбе тебя не интересовала ни в малейшей степени. Но, поскольку это было началом нашей совместной жизни, я не особенно удивился отсутствию интереса. И правда, не прими я меры, ты пошла бы к алтарю в том же самом платье, которое приобрела, чтобы порадовать совсем другого жениха.
– Нет… – страдальчески выговорила Эва, с запозданием понимая, что слишком многое видела не в том свете.
– Я звонил тебе каждый день, но ты предпочитала говорить только о средневековых витражах, дубовых панелях и трудностях восстановления памятников архитектуры. Но пределом всего было присутствие твоего бывшего жениха на нашей свадьбе, – отчетливо выговорил он. – Ты имела и время и возможность не допустить этого, но не пожелала. Никто из нас не претендует на любовь, но я нахожу сцену, когда на глазах у моих родных и друзей ты присосалась как пиявка к другому мужчине, глубоко оскорбительной.
У Эвы противно засосало под ложечкой. Ее поведение перед свадьбой и в день венчания, с точки зрения Зака, было образцом бездушного эгоизма, на что она вовсе не считала себя способной. Она низко опустила голову.
«Никто из нас не претендует на любовь», – мысленно с горечью повторила она. Нет между ними прочного, надежного мостика симпатии и привязанности, который не даст упасть в критический момент.
– А если ты когда-нибудь опять скажешь, что любишь его, я выставлю тебя за дверь, – твердо произнес Зак. – Я ни в малейшей степени не нуждаюсь в твоей любви, но не позволю использовать самодовольное потакание собственным страстишкам как орудие против себя… особенно когда объект – слабый, лживый и болтливый идиот, который даже на людях не способен сдерживать свои животные инстинкты!
Дверь с треском захлопнулась. Вот уж эффектный уход, Зак. Браво! – подумала она. Ничто не сравнится с громким хлопаньем дверьми. И нет ничего лучше, как выбить почву из-под ног обвиняемого, вывернув наизнанку все его поступки всего за каких-нибудь пять минут. Ни одно его слово не пролетело мимо цели. Виновна в том, что уклонялась от свадебных приготовлений, что болтала без удержу о Хевелинге, что не осмелилась воспротивиться родным пригласить на свадьбу Троя. Хотя не они, а Зак заплатил за все. И именно присутствие Троя омрачило праздник, заставило ее почувствовать себя неловко, кругом виноватой.
Да, она была очарована Хевелингом, но какое же это преступление? Когда Зак звонил ей, их отношения все еще казались Эве какими-то ненастоящими, она не могла поверить в их реальность. А дом представлялся самым подходящим предметом для разговора. Сказать по правде, она немного рисовалась перед будущим мужем. Посмотри, как я управляюсь со всеми проблемами, ничуть тебя не беспокоя! Посмотри, как быстро я сумела превратить заброшенное здание в уютный семейный дом… Ты ожидал, что я на такое способна? Вот что она хотела дать ему понять.
Но только на Зака все это произвело обратное впечатление. Естественно, ведь он женился на ней, чтобы удовлетворить свою страсть, а ее способности хозяйки его вовсе не трогали.
Однако это унизительное предположение не казалось Эве больше таким уж неоспоримым. Эва несколько раз глубоко вздохнула и почувствовала, как к ней возвращается привычная рассудительность.
Господи, она же вела себя как самая настоящая истеричка! Да, Зак ловко подстроил их сближение, но это не значит, что все его слова были фальшивыми. Да, он хотел заполучить ее, но вряд ли пожертвовал бы свободой из-за одного только физического влечения. Если бы все дело было только в этом, Зак употребил
