Она только сейчас поняла, что поведение миссис Винтер вызвано не столько разногласиями по существу вопроса, сколько ее неприязненным отношением к ней самой. Впрочем, Вере это было совершенно безразлично.
— Конечно я могла бы рассказать, кто и по какому поводу задавал мне вопросы и давал указание. Но, я думаю, Вы сами понимаете, что об этом не следует говорить. Достаточно того, что каждая из нас готова сделать все возможное для общего блага и выполнить приказы Конгресса провинций.
Вера откинулась на спинку стула, чтобы перевести дыхание. Она вспомнила, что окунуться с головой в эти опасные и совсем не женские проблемы ее заставила и потребность дать выход своим чувствам после расставания с лейтенантом Айронсом той снежной ночью, о которой она до сих пор вспоминала с волнением. Хотя Вера пыталась убедить себя, что делает это для общего блага, в глубине души она прекрасно понимала, что ею движут и эгоистические побуждения. Миссис Эшли стремилась создать между собой и лейтенантом Флетчером Айронсом непреодолимую пропасть. Размышления Веры прервал голос миссис Ривер. Она позвала Элизабет и передала ей ребенка.
— Постойте с ним у окна, милочка, и предупредите нас, если появится кто-нибудь подозрительный.
Элизабет с восторгом взяла малыша на руки, а Рэйчел заняла ее место подле Веры.
— Объясните мне, Бога ради, о чем это так долго толкует нам миссис Эшли, если Вы, конечно, имеете об этом представление, — обратилась к Рэйчел младшая миссис Винтер.
— Разумеется, я в курсе всех этих дел, — ответила Рэйчел. — Очень важно, чтобы каждый понял ситуацию и осознал необходимость действий.
— Речь идет о нашем патриотическом долге и о необходимости жертвы, — заявила Вера, и в ответ раздались возгласы одобрения. — Почти у всех есть оловянная посуда.
— И она сделана из того же сплава олова со свинцом, который нужен для отливки пуль, — включилась в разговор Констанция. — Ведь не будут же отливать пули из серебра! И чистое олово тоже не годится.
— Вы совершенно правы, — поддержала ее Вера.
Все замолчали. Тишину прерывало только воркование малыша, которому очень нравилось играть с Элизабет.
Первой заговорила дама в коричневом платье, сидящая прямо напротив Констанции, жена одного из городских деятелей.
— Мой оловянный сервиз переходит из поколения в поколение уже 100 лет, — произнесла она в смущении.
Все взоры были обращены к этой женщине: ведь она одна решилась сказать то, о чем молчали остальные.
— Выбор остается за вами, — напомнила своим слушательницам миссис Эшли. — Никто не заставляет нас делать это. Мы должны прислушаться к голосу своей совести.
— Это Вы-то осмеливаетесь говорить о совести? — с горячностью воскликнула Евгения.
Ее слова были настолько резки и неожиданны, что Вера опешила.
— Простите, я не поняла.
— Совесть, я хотела сказать…
Но Евгения была совершенно не в состоянии вразумительно объяснить, что она имела в виду. Дама в коричневом пришла ей на помощь.
— Скажите, миссис Эшли, Вы сами отдадите переплавить Вашу оловянную посуду на пули?
— Да, конечно, отдам. Я бы никогда не стала Вас просить о том, чего сама не смогла бы сделать. Но если Вы считаете, что не можете последовать моему примеру независимо от причин, которыми руководствуетесь, Вас никто не осудит. Как христианка я, конечно, испытываю страх перед возможностью кровавого столкновения: когда эти пули начнут убивать людей, даже если эти люди и враги.
— Сантименты! — сухо заметила Евгения.
— Да успокойтесь наконец, — резко отпарировала Рэйчел, которую поведение молодой миссис Винтер заставило выйти из себя.
Вера прошлась по комнате, стараясь обрести утраченное спокойствие, вернулась на свое место и встала за своим стулом, обхватив его резную спинку ладонями. Теперь голос миссис Эшли звучал резче, появились нотки раздражения:
— Но если пули не будут отлиты, это может привести к гибели тех, кого мы нежно любим: наших мужей, отцов и братьев.
— Вы думаете, что будет война?! — испуганно спросила Мадди Оуэне.
— Нет! — воскликнула Вера, вложив в свой ответ всю свою страсть. — Нет, мы все будем молить Бога, чтобы он отвел от нас эту страшную беду. Сейчас Конгресс ожидает ответа на свои требования, и, возможно, он будет положительным. Но в любом случае мы всегда должны быть готовы исполнить свой долг.
— О да, — вздохнула Мадди с облегчением.
— Да, да, — повторили за ней все присутствующие дамы.
Напряжение, возникшее в комнате во время выступления миссис Эшли, постепенно спадало.
— Куда нам нести оловянную посуду? — спросил кто-то.
— Ее будут собирать специально назначенные люди, — сказала Вера. — Если Вы согласны, то к Вам зайдет мужчина, одетый в зеленую куртку и спросит, не надо ли что-нибудь починить. Если Вы передумаете, то просто отпустите его. Если нет — скажете, что нуждаетесь в его услугах и пригласите войти в дом. Он заберет все, что вы приготовите.
— И когда же его ждать?
— Завтра.
— Так скоро?
— Но что Вас смущает? Ведь решить Вы должны сейчас. Не будем падать духом, милые дамы, — сказала Вера, — ведь мы такие сильные.
Миссис Эшли пыталась подбодрить не только своих гостей, но и саму себя. Ведь как только металл будет переплавлен, а пули отлиты, их понадобится тайком вывозить из города. А Вера уже успела убедить тех, от кого все зависело в этом деле, что знает самые безопасные пути. Этот день приближался, и Веру все чаще охватывал страх.
Все дамы были сильно возбуждены и самим Вериным выступлением, и последовавшими спорами. Поэтому, когда Элизабет обратилась к ним взволнованным шепотом, все вздрогнули от испуга.
Элизабет отошла от окна, по-прежнему прижимая к груди безмятежно посапывающего малыша. Ее голубые глаза были широко открыты и, кажется, побелели от страха.
— Простите меня, простите. Я никого не заметила, покуда не услышала шагов. Он сюда идет! «Красный мундир» идет сюда. Он уже здесь!
Вера забрала у Элизабет малыша, отдала его матери и обратилась ко всем присутствующим.
— Милые дамы, начинайте шить. Все, что нужно будет, «красный мундир» скажет мне. Я открою ему дверь и поговорю на пороге.
— Да, уж в этом я не сомневаюсь, — прошипела Евгения.
Вера оглядела комнату, ища поддержки. Только сейчас, глядя на Евгению, она поняла, что такое женская злоба. Вера попыталась взяться за край полотнища, чтобы подать пример остальным женщинам, но в этот момент в дверь постучали. Вера поспешила открыть, руки ее дрожали.
Миссис Эшли хотела подойти к дверям размеренным шагом, чтобы ничто не выдавало ее беспокойства. Она распахнула дверь и сразу прикрыла ее за собой, чтобы с улицы нельзя было увидеть, что происходит в доме.
Вера подняла глаза и тут же резко отшатнулась. Сердце ее бешено забилось. Миссис Эшли поняла, что теперь навсегда лишится доверия своих друзей: перед ней стоял Флетчер Айронс, британский офицер, «красный мундир». В узком проеме двери он показался Вере огромным. Молодая женщина стояла прямо, высоко подняв голову, и ждала. Казалось, им не о чем было говорить.
— Миссис Эшли, — сказал лейтенант.
— Да, — с трудом произнесла Вера единственное слово.
— Могу я войти?
— У меня гости, лейтенант. Сегодня у нас занятия кружка, — холодно ответила она.
