— Мы не позволим, чтобы какой-то чужак арестовывал нашего полковника! — раздался все тот же голос. — Мы сделаем это сами!
— Зерна бунта взошли лучше, чем я предполагал, — пробормотал полковник Суаш. — Так или иначе, лейтенант, но у нас с вами вышла ничья. Дайте мне и моим гроасским советникам пару человек для охраны от этих головорезов…
— Гроасцы — мои пленники! — оборвал его Яб. — Можете забирать землянина. — Он кивнул в сторону Пилта.
— Да кому он нужен?! Кому нужен этот подлый шпион?!
Один из моряков патруля вышел вперед.
— Предлагаю рвать отсюда когти, — сказал он, опасливо оглядываясь на деревья, за которыми прятались взбунтовавшиеся солдаты полковника. — Мы вовсе не желаем принимать участия в драке…
— При первом же выстреле со стороны ваших солдат я велю спалить их вместе с деревьями! — крикнул Яб, чтобы было слышно всем. — Я беру гроасцев с собой — и точка!
— А я не позволю — и точка! — крикнул в ответ Суаш.
— Боже, — пробормотал Глут. — Они раздерут нас на части, чтобы разделить между собой.
— Кстати, кто из них гроасец? — спросил кто-то из моряков.
— Наверное, тот коротышка с пятью глазами, — предположили из-за деревьев.
— Как же! Это вон те двое, с двумя глазами, — возразили этому голосу.
— Кретин! Каждый знает, что гроасцы имеют пять глаз!
— Сам ты! Я слышал своими собственными ушами…
— Ты слышал, а я знаю…
— Мой шурин имел приятеля, который…
— Пьяный дурак твой шурин!
— Что ты сказал?! А ну повтори! — из-за деревьев показался один из солдат и с разгневанным лицом, заряжая на ходу винтовку, направился к морякам. Затем появился другой солдат. Третий… Моряки выстроились полукругом, плечо к плечу, готовясь отразить нападение. Один из них, размахнувшись, изо всех сил заехал подходившему солдату в лицо. Тот встал, утерся и дал сдачу той же монетой.
— Эй, ребята! Кончай драку! Вы солдаты, а не биндюжники! — кричал полковник.
— Наших бьют! — вдруг раздался крик. На этом мирные дискуссии были прерваны окончательно. Солдаты бросились на моряков, моряки — на солдат. В воздухе замелькали кулаки, появились первые расквашенные носы. Полковник и лейтенант, тряся пистолетами, бегали в сторонке и выкрикивали приказы, наконец, бросились друг на друга, как два поссорившихся кабана.
Оставленный без присмотра, Пилт потихоньку стал продвигаться в тень и наконец бросился без оглядки подальше от места схватки.
— Хорошая ночка для ваших Обрядов, — сказал Ретиф Глуту, стараясь перекрыть общий шум. — Полагаю, они еще некоторое время будут веселиться, так что нам можно идти своей дорогой.
— Жаль уходить, но ничего не поделаешь, — сказал Глут, с нескрываемой завистью глядя на побоище и ожесточенно потирая руки. — Лучше убраться, пока это возможно.
— Зрелая мысль, — похвалил Маньян, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу. — Кстати позаимствуем моторный бот лейтенанта. Это и быстрее, и волдыри на руках не появляются.
— Но с другой стороны, — заметил Ретиф, — полковник Суаш и его солдаты не просто выстроили здесь свой лагерь. Наверняка они что-то охраняют. И если бы нам узнать, что именно…
— Да, но в этой кровавой суматохе… — недовольно проговорил Маньян.
— Любопытно было бы также узнать, куда с такой прытью направился наш общий друг Пилт. Если бы мы проследили за ним, мы получили бы ответы на многие вопросы сразу.
— Он потерял от страха голову и бросился прямиком в гиблые болота, — объяснил Глут. — Предлагаю отчаливать отсюда, и побыстрее. Может, еще успеем в город на Полночное Мордобитие.
— У меня такое впечатление, что мордобитие, которое происходит у нас перед глазами, тоже неплохо развлекает.
— Побоище в городе стоит двух побоищ на природе, как говорили наши древние, — изрек Глут. — Но с другой стороны, мне нравится то, что ты говоришь, Ретиф. И вообще твой стиль. Там, где появляешься ты, сразу же начинает завариваться густая каша. Я с тобой!
Ретиф вместе с Маньяном и рвущимся в бой Глутом отправились по следам гроасского agent provocateur. Тропа, пробегавшая по корням деревьев, местами очень узкая, была сухой и пыльной, к тому же часто раздваивалась, обегая с разных сторон стоящие на пути вековые, с раскидистыми кронами гиганты, поднимающиеся из глубин темной воды, поросшей зеленью. Вскоре появилась небольшая, но открытая площадка с нетвердой болотистой почвой. Здесь следы внезапно оборвались. Плит как сквозь землю провалился.
— Так, так, так… — протянул Глут, глядя по всем сторонам и озабоченно причмокивая. — Кто бы мог подумать, что этот коротышка-землянин такой шустрый? Он показал, на что способен, и теперь я предлагаю отправляться обратно…
— Слушайте, — тихо сказал Ретиф. Где-то впереди них раздался слабый крик. Ретиф бегом бросился в ту сторону, перескакивая с кочки на кочку. Ярдах в ста от того места, где они остановились было, он стал свидетелем забавной картины: подвешенный за одну ногу, в нелепой позе, в воздухе болтался Пилт, пытаясь ухватиться за конец веревочного капкана.
— Спасибо за то, что подождали нас, Пилт, — поблагодарил Ретиф кричавшего гроасца. — По-моему, сейчас самый подходящий момент для нашего конфиденциального разговора, не находите?
— Сейчас же помогите мне отвязаться — и вы узнаете, что такое гроасская благодарность! Ежегодные выплаты за мое спасение! — истошно шипел Пилт, раскачиваясь в разные стороны, как болванчик.
— Случайно загремели в свой же собственный капкан? — улыбаясь, проговорил Ретиф. — Такое тоже случается с дипломатами.
— При чем здесь дипломаты? Я простой ученый. Был направлен в качестве специалиста наблюдать жизнь лумбаганцев в этой округе, структуру…
— Прошу прощения, Пилт. Отговорка очень эффектная, но, к сожалению, заезженная. Я-то вас знаю уж несколько лет, с того самого момента, как была осуществлена попытка захвата планеты Ялк генералом Фисом, правой рукой которого были именно вы, милейший!
— Меня и господина Фиса интересовали только раскопки древних ялканских культур, — запротестовал Пилт.
— Да, я не отрицаю, что вы, гроасцы, являетесь пионерами оперативной археологии, — признал Ретиф. — Но правила хорошего тона требуют, чтобы найденное при раскопках было предоставлено в пользование коренным жителям планеты, и только когда они откажутся сами, можно упаковать его в ящики… Впрочем, сейчас у нас другая тема разговора. Начнем, пожалуй, с вопроса: куда вы так ретиво устремились из лагеря?
— Пребывая в такой позе, нахожу невозможным вспоминать что-либо, — прошипел гроасец.
— Постарайтесь найти это возможным, — посоветовал Ретиф.
— Какой позор и бесчестье! — застонал Пилт. — Хорошо, землянин, я смиряюсь с судьбой, но протестую до конца! Я открою тебе место моего назначения, но покоряясь грубой силе! Я шел к одному предгорью. Там стоит избушка, в которой я уединяюсь для раздумий и неторопливых упражнений в философии. Теперь отпусти меня на землю, и тогда в моем докладе начальству я постараюсь смягчить проявленное тобой хамство по отношению к лицу знатной гроасской фамилии, и ты отделаешься сравнительно легко.
В это время к разговаривавшим присоединились Маньян и Глут, облепленные болотной грязью и усталые.
— Ну что ж, — сказал Маньян, оглядывая подвешенного за ногу Пилта. — По крайней мере у него была возможность вовремя и достойно уйти из жизни. Но не получилось — бывает.
— Эй, ты хотел, чтобы я совершил самоубийство? — прошипел Плит. — Это будет участь тех, кто стоит передо мной сейчас!
— Не думайте, что ваши угрозы достигают цели, — заявил гордо Маньян. — Мы уже уходим. У меня почти готов доклад, в котором я доведу до сведения нашего посла все, что я видел за последний день.
— Отличная мысль, господин Маньян, — только представьте себе выражение его лица, когда вы ему
