Черный день для паразитов

Кит Ломер Черный день для паразитов

Картер Гейтс — судья третьего участка города Уиллоу Гроув — доел сэндвич из булки с куриным паштетом, старательно скомкал промасленный пакет, повернулся, чтобы бросить его в мусорную корзину, стоявшую позади кресла, и… окаменел.

Из окна своего кабинета, помещавшегося на втором этаже, он увидел, как нечто, похожее на цветочный лепесток бледно-бирюзового цвета футов сорока длиной, медленно опускалось на землю между аккуратными клумбами петуний, что на лужайке перед зданием суда. В верхнем (или черенковом) конце корабля отскочила полупрозрачная розовая панель, и оттуда неспешно поднялось тонкое изящное существо, внешним видом напоминавшее большую лиловую гусеницу.

Судья рванулся к телефону. И уже через полчаса он вещал местным официальным лицам, тесной кучкой сбившимся вокруг него на лужайке:

— Друзья! То, что эта штуковина обладает разумом, видно даже идиоту. Сейчас она налаживает, как уверяет мой парнишка, что-то вроде говорильной машины и в любую минуту может вступить с нами в переговоры. Двадцать минут назад я поставил в известность Вашингтон. Пройдет чертовски немного времени, и кто-нибудь там, наверху, объявит это дело государственным секретом и накрутит столько всяких запретов, что даже Манхэттенский проект покажется открытым собранием женского клуба. А ведь эта штука — самое большое событие в жизни округа Плум за все время его существования. Если мы не хотим быть оттертыми на задний план — зевать нельзя.

— Что же вы предлагаете, судья?

— В ту самую минуту, как оно приведет свое оборудование в действие, я открою заседание судебной палаты. Будем транслировать его по радио — Том Клемберс с радиостанции уже устанавливает микрофоны. Жаль, нет телевизионного оборудования, но у Джона Харда имеется кинокамера. Уиллоу Гроув прославится почище мыса Канаверал!

— Вы молодчина. Картер!

Через десять минут после того, как мелодичный голос лингвистической машины произнес пожелание организовать встречу со старейшинами городка. Пришелец уже осматривал набитую народом залу суда с видом щенка-сенбернара, рассчитывающего на веселую возню. Шарканье ног и покашливание прекратились, и оратор начал:

— Народ Зеленого Мира…

На грохот шагов в боковом проходе обернулись все. Здоровенный мужчина, лысый, одетый в куртку и брюки защитного цвета, в очках без оправы и с темной кожаной кобурой, шлепавшей по бедру при каждом шаге, обогнул кресла первого ряда, остановился, широко расставив ноги, выхватил из кобуры тяжелый никелированный пистолет сорок четвертого калибра, прицелился и с расстояния десяти футов всадил в тело Пришельца пять пуль.

Фиолетовое тело конвульсивно дернулось, соскользнуло со скамьи на пол с тем звуком, который издает уроненная мокрая пожарная кишка, испустило прерывистое чириканье и замерло. Стрелявший отвернулся, бросил пистолет поднял руки и крикнул:

— Шериф Хоскинс, отдаюсь под защиту закона!

Минуту в зале царила ошеломленная тишина; затем зрители кинулись на убийцу. Трехсотдевяностофунтовая туша шерифа протиснулась сквозь орущую толпу и загородила мужчину в защитном костюме.

— Я всегда знал, что ты мерзавец, Сесил Стамп, — сказал шериф, — вынимая наручники, — знал еще с тех пор, как подсмотрел, что ты начинял толченым стеклом кусок мяса для собаки Джо Поттера. Однако не думал, что ты докатишься до такого подлого убийства.

Он крикнул окружающим: «Очистить дорогу! Я отведу арестованного в тюрьму!»

— Минутку, черт побери, шериф! — Стамп был бледен, очки свалились, один плечевой погончик оторвался, но на его мясистой физиономии забрезжило что-то похожее на ухмылку. — Мне не по нраву словечко «арестованный». Я просил защиты. И еще… поаккуратнее с выражением «убийство»! Я никого не убивал!

Шериф моргнул и, обернувшись, крикнул: «Как там жертва, Док?»

Маленькая седая голова приподнялась над безжизненным телом Пришельца.

— Мертв, как дохлая макрель, шериф.

— Так я и думал. Пошли, Сесил.

— А по какому такому обвинению?

— Предумышленное убийство.

— Кого же это я пришил?

— Ты прикончил этого… этого… этого чужестранца.

— Нет тут никакого чужестранца! Это ж просто паразит, вредитель. Убийство, по моему разумению, это когда убитый вроде бы человек. По-вашему эта дрянь — человек?

— …Такой же человек, как я!

— …Разумное существо!

— …Разве можно запросто убивать!

— …Должен же быть закон!

Шериф поднял руку. Челюсти его были крепко сжаты.

— Как, судья Гейтс? Есть закон, запрещающий Сесилу Стампу убивать… хм… этого?

Судья оттянул пальцами верхнюю губу:

— Минуточку… — начал он. — С формальной точки зрения…

— Господи, — перебил его кто-то. — Вы хотите сказать, что законы не дают определения, что такое… я хочу сказать… что такое…

— Что такое человек? — фыркнул Стамп. — Что бы в законах ни говорилось, а ни черта там нет о красно-лиловых червяках! Паразит это, и дело с концам! Никакой разницы нет — прихлопнуть его или какого другого таракана!

— Тогда, клянусь богом, его надо арестовать за нанесение умышленного ущерба! — крикнул какой-то мужчина. — Или за охоту без разрешения и вне сезона!

Стамп полез в брючный карман, вытащил толстый мятый бумажник, выудил из него замусоленную бумажку и показал ее.

— Вот моя лицензия. Я — дезинфектор. И имею разрешение носить пушку. Закона я не нарушил. — Теперь он откровенно издевался.

— Я просто выполнил свои обязанности, шериф. Да еще задарма, а не на средства налогоплательщиков.

Маленький человечек со щетинистыми рыжими волосами, весь пылая, бросился на Стампа.

— Подлец кровожадный! — Он потрясал в воздухе кулаком. — Мы станем позором страны, хуже Литл- Рока! Линчевать его!

— Заткнись, Уинштейн, — вмешался шериф, — нечего разоряться насчет линчевания!

— А это и есть линчевание! — взорвался Сесил Стамп, весь побагровев. — Я же вам услугу оказал! А ну, раскройте уши! Это что за дрянь? — и он ткнул корявым пальцем в сторону судейского стола.

— Какой-то таракан с Марса или откуда там еще! И вам это известно не хуже, чем мне! А зачем он тут? Ясное дело, не за тем, чтобы делать добро таким, как вы и я! Уж это точно! Или они, или мы! И на этот раз мы их, благодарение господу, опередили!

— Ты… ты… ненавистник…!

— А ну, заткнись! Я такой же свободомыслящий, как любой из вас! Я и к неграм не больно-то придираюсь, и между евреем и белым разницы почти не делаю! Но уж коль дело доходит до приглашения в гости красных тварей, которых еще и людьми величают, тут я говорю: «Стоп!»

Шериф снова занял позицию между Стампом и наступающей на него толпой.

— Осади назад! Приказываю разойтись тихо и мирно! Этим делом я займусь лично!

— Думаю, пора мне двигать домой, шериф. — Стамп затянул ремень. — Мне-то спервоначалу казалось, что ты их утихомиришь маленько, но теперь они вроде сами попризадумались и видят, что порядка я не нарушал. Вряд ли среди них найдутся такие, что пойдут поперек закона, станут, к примеру, подступать к