вверх и вниз по коридору и по всему дому, когда подслушивающие слуги внезапно обнаружили, что спектакль закончился. Оливия стояла у основания лестницы, злясь на себя за то, что позволила эмоциям выйти из-под контроля, и на Уорвика за... за все на свете.
За то, что не встал на колено просить ее руки.
За то, что нисколько не уважает ее и даже не притворяется.
За откровенность.
За надменность.
За то, что он так убийственно красив и одинок и так болезненно тоскует по прошлому – как и она по своему. Что она готова забыть об осторожности и благоразумии и согласиться выйти за него замуж, как бы громко ни звучал его голос у нее в голове, что она не должна.
Она пошла к передней двери сначала неуверенно, потом быстрее.
– Оливия! – Эмили летела вниз по лестнице, одной рукой хватаясь за перила, а другой поддерживая юбки. -Не делай этого! Ты не должна! Ты знаешь, о чем я, Оливия! Я больше никогда не буду с тобой разговаривать!
Эмили нагнала Оливию у самых дверей и, схватив за руку, развернула к себе.
– Он не любит тебя! – крикнула Эмили. Оливия взялась за дверную ручку.
– Он женится на тебе только по одной причине. Из-за приданого. Он растратит твои деньги на любовниц, карты и лошадей и эти развалины, а когда деньги кончатся, он вышвырнет тебя, как старую чайную заварку.
– Уйди с дороги, Эмили.
– Ради Бога, – рявкнул отец, – отойди, Эми, и оставь сестру в покое.
– Скажи ей, папа. Скажи, чтобы не выходила за него! Умоляю тебя!
Изумленно уставившись на припухшее от слез лицо сестры, Оливия покачала головой.
– Неужели ты отказываешь мне в одном и, возможно, в единственном шансе на свободу, Эмили?
– Он негодяй!
– Когда-то ты так не считала.
– Подумай о Брайане.
– Именно о нем я и думаю.
– Ну, ну, Эмили. – Девоншир взял дочь за плечи и попытался отодвинуть в сторону. – Ей-богу, ты ведешь себя так, как будто ревнуешь.
– Ревную! – Эмили засмеялась и заплакала одновременно, отпихнув его руки. – Ревную к ней? Его? Ты конечно же шутишь, папа. Ведь это меня он любит. Просто он пытается отомстить мне за...
– За что? – насторожился отец.
Эмили вновь обратила горящие глаза на Оливию и, приблизив лицо к уху сестры, резко прошептала:
– Как ты сможешь жить, зная, что твой муж и сестра были любовниками, что когда он спит с тобой, то, без сомнения, думает обо мне.
– Что такого я сделала тебе, чтобы ты так меня возненавидела? – печально спросила Оливия сдавленным голосом. – Я растила тебя и любила, как мать. Я пожертвовала всем, чем дорожу, чтобы ты могла выйти за такого богатого и влиятельного человека, как лорд Уиллоуби, и все равно ты жалеешь для меня этой единственной возможности.
– Но Брайан заслуживает...
– Не смей даже произносить его имя, ты недостойна. Прибереги свое лицемерное проявление заботы о моем сыне для того, на кого это произведет впечатление. А теперь... уйди с дороги.
Проскользнув мимо сестры, Оливия распахнула дверь, охнув и отступив назад, когда порыв холода охватил ее. Подобрав юбки, она сбежала по ступенькам на дорожку, щурясь, чтоб разглядеть удаляющуюся карету Уорвика.
– Стойте! – закричала она и побежала по подъездной дорожке, уверенная, что кучер не услышит ее из- за топота копыт и звона сбруи. И все же она еще раз крикнула, спеша по скользкой земле.
Оливия едва не врезалась в задок кареты, прежде чем заметила, что та остановилась. Дверца распахнулась, и Уорвик грациозно спустился на тротуар.
Она задыхалась от бега и теперь, достигнув цели, внезапно оказалась во власти сожаления за подобную импульсивность.
– Проклятье, – пробормотала она и, когда Уорвик направился к ней, закрыла глаза от унижения. О Боже, какой дурой должна она выглядеть с заляпанными грязью ногами и юбкой, с растрепанными волосами и распахнутой, прилипшей к телу блузкой!
– Мисс Девоншир.
Она резко повернула голову на голос Уорвика.
Он протянул руку к очкам и осторожно снял их с лица девушки. Мир мгновенно восстановил свою ясность. Уорвик смотрел на нее, вскинув бровь, а его руки протирали запотевшие линзы о лацкан пальто.
– Вы хотели мне что-то сказать, – напомнил он.
