Подарочного дерева, мы говорим им, чтобы они указывали именно то, что хотят их дети, вплоть до фабричной марки, если ребенку это важно. Мы хотим, чтобы у детей исполнялись их рождественские желания… как это бывает в более богатых семьях. И частенько эти заказы обходятся в копеечку.
Джонас кивнул.
– Вот именно. Поэтому мой бизнес такой успешный.
– Но твои игрушки очень дорогие. Многие не в состоянии взять карточку с игрушками Джонаса. – Карли схватила его за руку, но тут же отпустила, ощутив внезапный прилив чувств. – Поэтому мы хотели получить от тебя пожертвование. Несколько неваляшек для маленьких детей и эти игровые видео приставки для более старших.
– Эй, никаких проблем, – сказал Джонас с иронией. – Всего лишь две самые популярные игрушки сезона. Сильвия будет в восторге.
Карли изумленно округлила глаза.
– А тебе не кажется, что ты слишком много думаешь о деньгах? Ты говорил, что раздаривал половину своих игрушек. Почему ты так изменился?
Джонас нахмурился, но не потому, что разозлился. Скорее, он обдумывал ее слова.
– Наверное, я чему-то научился… по крайней мере в бизнесе. Жизнь трудна.
Удивительно, каким резким и деловым становится его голос, когда речь заходит о его компании.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы добились успеха. Теперь неудобно назначать для кого то одну цену, а для кого-то – другую, или вовсе ничего.
– А разве удобно говорить друзьям, что собираешься продавать им то, что раньше дарил бесплатно?
– Возможно. Но эту задачу взяла на себя Сильвия. И я не уверен, что их следует называть «друзьями». Многие из них никогда больше не встречались со мной. – Джонас махнул рукой. – Нравился ли я им? Не знаю. Но наверняка им нравилось торговать моими игрушками в своих магазинчиках.
У Карли возникло желание отшлепать Джонаса. Но еще больше ей хотелось устроить Сильвии хорошенькую взбучку. Похоже, эта женщина так заморочила голову Джонасу, что его теперь настораживает любое проявление дружеских чувств.
– Джонас, – сказала Карли. – Не надо давать нам игрушки. Не надо давать нам деньги. Разве ты не можешь в этом году сделать подарок самому себе? Съезди вместе с нами за елками или помоги готовить ужин. Ты ни копейки не потратишь. Зато, поверь, в рождественское утро ты будешь чувствовать себя великолепно. Вечера в сочельник, когда мы с мамой разносим по домам подарки с Подарочного дерева, нравятся мне гораздо больше, чем любое Рождество моего детства.
– Наверное, у тебя было очень печальное детство.
– У меня было прекрасное детство. Но это лучше. Попробуй однажды, Джонас, и сам увидишь. Спорим, тебе понравится. Ты же меня не обманешь. – Карли прикоснулась к его груди. – Я знаю, что ты отзывчивый человек, я убедилась в этом той ночью… ай… – Ее щеки вспыхнули, и она попыталась убрать руку, но не успела.
Джонас накрыл ее руку своей ладонью и прижал к груди.
– Ладно, спорим.
Его прикосновение слишком остро напомнило Карли о той ночи, когда его руки творили чудеса с ее телом.
– Спорим? – хрипло переспросила она.
Джонас встретился с ней взглядом, его глаза сияли.
– Знаешь, что тебе придется сделать, если проиграешь?
Карли казалось, что она тает в своем кресле. Она открыла рот, но снова его закрыла.
– Проиграю?
– Ага. Давай договоримся. Я буду честным. Если это Рождество понравится мне так, как ты наобещала, ты выиграешь, и я подарю игрушки всем желающим. В противном случае, ты проиграешь. И я получу…
Карли высвободила руку.
– Знаю, что ты получишь.
Джонас расплылся в улыбке.
– Уж это Рождество точно обещает быть самым лучшим.
– Ой, тише! – шикнула на него Карли, уверенная, что все вокруг пялятся только на нее и Джонаса. – Если это все, что ты…
– Нет, черт возьми. Но ты должна согласиться, что это было незабываемо.
– Я не согласна, Джонас. Вообще-то я уже выбросила это из головы.
Джонас уставился на нее, скорчив гримасу недоверия. Затем он откинул голову и от души расхохотался.
– Ты можешь обманывать себя, Шелк, но меня ты не одурачишь. Кажется, наш спор – именно то, что тебе нужно.
– Не понимаю, о чем ты. – Голос Карли становился все холоднее и холоднее.
