— Не сердись на меня, — попросил Гаретт и, взяв Лию за руку, в полном молчании повел ее со стоянки.
Она вздохнула и вдруг заколебалась в нерешительности.
— Я сержусь не на тебя, а на себя.
— За что?
За то, что я слабовольная идиотка, горько подумала Лия. За то, что не могу понять, к кому из братьев испытываю настоящее чувство, и в первую очередь за то, что позволила себе угодить в такую ужасную ситуацию.
— За то,'что я не осталась и не попросила у Джерарда развода, — вместо этого сказала она. — Мне не следовало убегать. А теперь я только еще больше усложнила свою жизнь.
— Ох, не знаю, Лия. Если бы ты не убежала, то мы никогда бы не встретились.
Она покачала головой.
— Не думаю, что отдаю предпочтение именно тебе.
— Позволь мне самому судить об этом.
— Нет, — ответила Лия. — Я не могу больше так поступать.
—Как?
— По-прежнему позволять кому-то принимать за меня решения. Я должна сама начать решать за себя. И первое, что я сделаю, так это в следующий же понедельник отправлюсь в Брисбен и попрошу у мужа развода. Думаю, это единственно правильное решение. А когда я вернусь, то с чистой совестью смогу встречаться с тобой.
Лия не добавила, что прежде всего хотела убедиться, что Джерард ей безразличен. Но, возможно, ее влечение к Гаретту всего лишь самообман. Если Джерард по-прежнему имел над ней власть, то это означает конец любым отношениям с Гарет— том. Лия не станет использовать его, чтобы утолить болезненное влечение к его брагу.
Должно быть, это ненормально, потому что ни одна женщина не будет по-прежнему любить мужчину, так подло поступившего с ней.
Гаретт несколько секунд молчал, и Лия догадалась, что он не рад ее решению.
— Ты сказала, в следующий понедельник?
— Да, по понедельникам у меня почти всегда выходной. Я могу полететь в Брисбен рано утром и вернуться вечером во вторник к началу морской прогулки. Я не хочу подводить Алана после того, как дала слово проработать у него до конца сезона.
— Почему именно сейчас? — резко спросил Гаретт. — Это из-за меня?
— В какой-то степени.
— Ты хочешь быть со мной, но должна убедиться, что забыла Джерарда. Это так?
— Я просто хочу быть свободной, — огорченно ответила Лия.
— Но ведь ты свободна, Лия. Хотя вы официально не разведены с Джерардом, ты больше не его жена. Вы не живете вместе, ты оставила его и не собираешься возвращаться обратно. Я ведь прав?
—Да.
— Тогда ты свободна так же, как любая женщина, получившая свидетельство о разводе.
— Думаю, да.
— Послушай, если ты должна ехать, — сказал он, — не стану тебе мешать. Но я не понимаю этой внезапной спешки. Мы пока еще не стали любовниками, и я уже говорил, что не буду торопить тебя. Поверь мне, Лия.
— Я больше не смогу верить только словам, Гаретт. Поступки говорят сами за себя. После поцелуя в машине я поняла, что ты намерен добиваться своего. За время нашего с Джерардом брака я стала болезненно реагировать на самые безобидные попытки меня соблазнить.
Он поморщился при ее последних словах.
— Я не собирался тебя соблазнять, — пробормотал Гаретт. — Поверь, если бы я хотел этого, то не остановился бы. Я просто поддался минутной слабости. Все произошло случайно. Лия, ты очень красивая и желанная женщина, а я всего лишь мужчина. Но в будущем я обещаю исправиться. А теперь давай зайдем в бар и присоединимся к другим, чтобы быть подальше от соблазна.
Глава ДЕВЯТАЯ
Просторный бар, декорированный в колониальном стиле, под названием «Пальмы» располагался рядом с рестораном и был условно разделен на две части.
Одна была устлана серой плиткой — там располагалась большая стойка, за которой уже собралось несколько человек, удобно устроившихся на высоких стульях с зачехленными сиденьями. Черный ковер закрывал другую половину, где стояли столики кремового цвета и стулья с плетенными из тростника спинками. Три перевернутых бочонка из-под пива в центре бара также служили столами, за одним из них два пожилых джентльмена играли в шахматы.
Дальняя стена была почти полностью сделана из стекла, и через нее открывался вид на террасу, за которой располагался внутренний дворик с лужайкой, окаймленный пальмами и освещенный круглыми фонариками, висящими на высоких зеленых столбах. Бухта вдали была неразличима в темноте, а ее скрытая за мангровыми зарослями вода казалась такой же черной, как и ночное небо.
— Где ты хочешь присесть? — спросил Гаретт. Почти все столики были свободны: возможно, вечерние клиенты уже отправились ужинать.
Лия выбрала один из пустых столиков напротив стеклянной стены.
— Что будешь пить?
Она удивилась, вспомнив, что Джерард редко спрашивал, чего бы ей хотелось выпить, но теперь Лия понимала, что сама отчасти была в этом виновата. Когда они только познакомились, она не знала, что заказывать, и всегда считалась с его мнением.
— Джин с тоником был бы сейчас очень кстати. — Джин с тоником стал ее любимым напитком во время путешествий на яхтах. Лия много времени провела в дальних портах, где стояла жаркая и влажная погода. Большой стакан джина с тоником и льдом великолепно освежал в конце тяжелого рабочего дня, когда она наконец заканчивала чинить паруса или драить палубы.
Гаретт направился к стойке бара, и Лия пристально разглядывала его великолепную прямую спину. Без сомнения, его тело было таким же безупречным, как и у его брата.
Лию раздосадовала мысль, что она снова сравнивает братьев. Ситуация слишком усложнилась, решение попросить у мужа развода ничего не меняло. Джерард всегда будет стоять между нею и Гареттом и мешать их отношениям. Это все равно что постоянно чувствовать присутствие третьего лишнего в своей постели. В конце концов, для нее…
Лия положила локти на стол, устало склонив голову, и закрыла глаза. Что же ей делать?
— Ты опять думаешь о Джерарде?
Услышав его голос, Лия резко подняла голову, ее руки соскользнули со стола.
— Ты быстро вернулся, — сказала она, пропуская мимо ушей его замечание.
Когда Гаретт подошел к столику и поставил перед нею бокал джина с тоником, устраиваясь напротив с кружкой пива, на его лице было написано сильное раздражение.
— Давай сразу же выясним один вопрос, — твердо сказал он. — Ты по-прежнему любишь его или нет? Я хочу знать правду, — потребовал он ответа, увидев замешательство Лии.
— Честно говоря, я сама не знаю, Гаретт, — призналась Лия, потягивая через соломинку холодный джин. — Может быть, да, а возможно, и нет.
— Ты говорила, что презираешь его.
— Так и есть.
— В таком случае ты его не любишь. Она только покачала головой.
— Он был моей первой любовью, Гаретт, моим первым мужчиной…
— Но когда ты услышала, что он сказал в тот вечер, любовь к нему должна была умереть.
— Да, так должно было случиться. Но…
— Но что?
— Не думаю, что тебе захочется это услышать.
— Лия, я хочу знать все о вас с Джерардом. То, что произошло между вами, разрушает наше
