напастях. Но на долю отца пришлись такие потери, кото-рые едва ли может вынести гордый человек. Он потерял свою деревню и свой клан. А те-перь случились самые тяжелые поражения - потери одного сына за другим. И он ничего не мог с этим поделать, это было не в его силах.
Для меня же это был один из самых сокрушительных моментов моей жизни. Я по-нял, что я - это все, что на самом деле осталось у отца. Он зависел от меня, все больше и больше опирался на меня. Он обращался со мной как с мужчиной, подчас как с равным ему.
Всякий раз, когда я думал о собственном отъезде, это кончалось ужасным унынием. Как уехать, пока здесь остаются отец и семья? Как бы я мог жить, зная, что я предатель своего отца?
Ибрагим снова и снова повторял, что семя клана Сукори выживет благодаря мне. И это было то самое, чего я так желал и за что боролся. И я никогда не смогу получить его благословение на отъезд. Все мои мечтания, даже смутные и нереальные, прекратились.
Хаджи Ибрагим медленно менял свои взгляды. Впервые он подхватил тему 'сиони-сты - причина всех наших бед'. Не будучи больше в состоянии противостоять порокам нашего общества и его руководителей, он принял удобное объяснение: враги - по ту сто-рону границы.
Восстание офицеров в Египте сместило упадочного монарха. Была провозглашена Египетская республика. Движущей силой переворота был офицер по имени Гамаль Аб-дель Насер. Он участвовал в войне против евреев и перенес унижение плена. Его нена-висть к Израилю была самой сильной в арабском мире, и это много о чем говорило. Он раздувал пламя арабского национализма. Он соберет нас под своим знаменем.
Арабское радио постоянно боролось за умы беженцев Западного Берега. Насер во-рвался в их воображение. Он освободит их. Он вернет их к своим домам.
Мало-помалу слова Насера проникали в сознание моего отца и начинали затумани-вать его некогда могучую способность рассуждать.
Глава седьмая
1955 год
По радио ЮНРВА мы получили сообщение, что Омар благополучно добрался до Бейрута, присоединился к нашему клану и получил обещанную работу. Как все уехавшие сыновья, он будет посылать свой заработок домой.
Под конец мы поняли, что Омару, может быть, вовсе и не надо было уезжать. Иор-данцы ввели военную регистрацию и составили палестинские подразделения Арабского легиона. Но хотя они находились под командованием британских офицеров, эти войска вскоре зарекомендовали себя слабой дисциплиной, массовым дезертирством и доставляли лишь одно беспокойство. Они отказывались усмирять волнения беженцев и отнюдь не выказывали преданности иорданскому королю. И вскоре англичане признали, что боевая их ценность равна нулю.
Палестинские батальоны расформировали, а солдат передали в регулярные иорданские войска. Между обеими группировками шла непрерывная борьба. За несколько месяцев задумка развалилась, и палестинцев больше не призывали.
Теперь упор делали на создание крупных сил федаинов и начало диверсионных рей-дов через границу с Израилем. В школе Вади Бакка мальчиков начинали тренировать с де-вятилетнего возраста.
Хотя наши отцы сохраняли свою традиционную власть и уважение, по-настоящему сознание детей контролировали учителя. Отцы не протестовали, раз мы, входя в дом, все еще становились на колени, целовали им руку и почитали их мудрость.
Учеников разбили на ячейки по возрасту и присвоили революционные клички. Все они стали чьими- нибудь 'сынами'.
Ибн Нимер - 'сын тигра'. Были сыновья льва, шакала, орла.
Были сыновья бури, огня, молнии.
Были сыновья Мохаммеда или недавнего мученика, не вернувшегося из рейда в Из-раиль. Было не менее дюжины Ибн Джамилей, названных по имени моего брата.
Были сыновья храброго, благородного, достойного доверия, свирепого.
Каждый день они разносили охапки листовок, оклеивали стены объявлениями, рисо-вали лозунги. А главное, составляли хребет демонстрантов, готовых бунтовать по любому предлогу и по первому сигналу.
Я никак не могу оправиться от ужаса, испытанного при виде их зачетных церемо-ний, исполняемых перед родителями. После демонстрации 'воинской удали' и личной храбрости церемония заканчивалась откусыванием голов змеям. У них с подбородков ка-пала кровь, а они жарили мертвых животных для победного праздника. В других школах детей заставляли душить щенков и пить их кровь.
Меня настолько охватило отчаяние от отъезда Омара и от моей собственной несво-боды, что я мало думал о Наде. А ей уже было двадцать лет, она находилась за гранью то-го возраста, когда большинство девушек выходит замуж. Агарь воспринимала это как не-счастье, ведь незамужние и бездетные дочери считались семейным позором.
Нада была очень красива, многие юноши ее возраста и вдовцы постарше добивались ее, но Ибрагим всем давал от ворот поворот. На их пыл он отвечал, что Нада должным об-разом выйдет замуж за человека с положением, но не раньше, чем все мы вернемся в Табу. Неужели он на самом деле верил в это? Во всяком случае, было совершенно ясно, что ему не хочется ее отпускать.
Федаины зазывали к себе девушек, и Нада начала склоняться к ним. Это было бы серьезнейшим разрывом с традицией, влекущим за собой конфликт между отцами и до-черьми. Я всегда считал себя ответственным за Наду и решил, что лучше бы мне позабо-титься о ней более тщательно.
Мы с ней поднялись на Гору Соблазна, как делали уже много раз. Жалко, что отец не позволяет ей ходить в школу для девочек. Она была бы очень способной ученицей, спо-собнее даже некоторых ребят. Все это было страшно несправедливо, ведь у нее полно сво-бодного времени.
У федаинов Нада становилась все активнее. Она примкнула к другим девушкам в возрасте от шестнадцати до двадцати лет, вышедшим из-под власти отцов. Они ходили слушать секретные лекции учителей, Братства и этих психованных маргиналов - комму-нистов.
Я собирался сурово ее предостеречь, но чем больше об этом думал, тем больше мне казалось, что лучше ее переубедить. Едва я начал, она сказала:
- Не хлопочи, Ишмаель. Я уже приняла присягу, - ошеломила она меня. - Теперь я дочь революции. Моя группа называется 'Маленькие птички'. Я - Соловей. Знаешь, по-чему? Кроме тебя, только они слышали, как я пою.
- Опасно слишком втягиваться в это дело.
- Мне все равно, - кратко ответила она.
- Ну, отцу-то не все равно.
- Отцу? А отцу есть до меня дело?
- Ну конечно.
- Многие чудесные парни пытались за мной ухаживать. Он их всех разогнал.
- Только лишь из-за нашего положения.
- Отцу нужно, чтобы я хранила его честь, вот и все, - сказала Нада. - И вообще, мне все равно, что ему нужно.
- Что ты имеешь в виду, что тебе все равно, что ему нужно?
- Только то, что сказала.
Конечно, я знал, что Нада с перчиком, но она редко это показывала. Может быть, только один я и знал, какой у нее огонь внутри. Ну, может быть, еще Сабри немножко. Находясь дома среди женщин, она едва
