«Карусель», в шесть вечера?
– Не пойдет, – отрезал Дейв. – Я не могу.
– Слушай, любовничек, я ведь могу и обидеться.
– Извини, Донна, но между нами все кончено. Мне было с тобой очень хорошо, но…
– А помнишь, что ты говорил, когда трахал меня в мексиканском отеле? – вкрадчиво произнесла Донна.
С минуту Дейв молчал. Потом сказал:
– Черт побери, Донна…
– А помнишь, как я тебя ласкала и гладила? – не унималась Донна. – Как я вышла из бассейна у тебя дома? Мокрая, голая… Я ведь и теперь такая, Дейв. Или ты меня забыл?
– Послушай, Донна, я сейчас повешу трубку. Нельзя так разговаривать по телефону…
– Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я рассказала об этом на завтрашней вечеринке у Луизы Томпсон?
Последовало продолжительное молчание. Затем:
– Ты не посмеешь, Донна, – неуверенно произнес Дейв.
– Отчего же нет, любовничек? Мне это только доставит удовольствие, – весело захихикала Донна. – Итак, в шесть, в «Карусели»?
– Донна, – простонал Дейв. – Нельзя же так!
– А в чем дело, Дейв? Ты же мне нравишься. Что в этом дурного? Тебя убудет, что ли, от того, что мы раз в месяц встретимся? Тебе так со мной плохо?
Когда Дейв не ответил, Донна приблизила губы к микрофону и прошептала:
– Дорогой мой…
– Хорошо, я приеду, – вздохнул Дейв. – В шесть. Прощай, Донна.
– До вечера, – ответила Донна.
Когда она повесила телефонную трубку, на губах её играла торжествующая улыбка.
В тот же вечер, в пять тридцать пять, Карлтон Эвери, купив в аптеке на Третьей улице газету, встретил Елену Санчес. Они тепло поговорили, затем, выйдя вместе, куда-то зашагали по улице. Это походило на свидание.
Так, во всяком случае, подумала Гвендолин Мак-Аллистер, которая сидела в аптеке, дожидаясь, пока ей приготовят лекарство. Со времени приезда в Сахуэро-сити, самочувствие Гвендолин не улучшилось – её по-прежнему часто тошнило, а порой донимали жестокие боли. Врачи тоже не обнадеживали. Гвендолин всерьез подозревала, что жить ей оставалось уже немного.
Теперь же её беспокоила судьба Елены. Девочка была ещё совсем юная и невиннная. Нельзя было допустить, чтобы она попала в лапы Эвери.
Расплачиваясь за пузырьки и скляночки со снадобьем, Гвендолин невольно вспомнила, что Карлтон – её единственный источник существования. Каждую неделю подписанный им чек приходил на её адрес. Гвендолин даже думать не хотела, что сталось бы с ней, прекрати брат эту помощь. А он наверняка прекратит, если узнает, что она открыла глаза Марии на его отношения с Еленой. Впрочем, чего ей терять? Дни-то все равно сочтены.
Гвендолин подошла к телефону и позвонила.
Ответил незнакомый голос.
– Я бы хотела поговорить с Марией Санчес.
– У неё сегодня выходной. Она дома.
– Спасибо.
Горничная, должно быть. Гвендолин перезвонила по другому номеру.
– Мария? Это Гвендолин Мак-Аллистер.
– О, миссис Мак-Аллистер, – Мария не смогла сдержать уживления. При этом голос её был проникнут такой теплотой и участием, что Гвендолин не пожалела о своем поступке. – Как вы себя чувствуете? Вам лучше?
– Пока дышу, – сказала Гвендолин. – И на том спасибо. А вы, Мария – у вас все в порядке?
– Да, спасибо, – приветливо ответила Мария. Затем спросила: – Я могу быть вам чем-нибудь полезна?
– Э-ээ, не совсем, – ответила Гвендолин, не зная, с чего начать. – Дело в том, что я звоню насчет Елены…
– Понимаю.
– Насчет Елены и моего брата.
Последовало молчание.
– Мария?
– Да, миссис Мак-Алистер? – В голосе Марии зазвенел металл. – Я уже давно знаю, что Елена с кем-то встречается. Правда, в ответ на все мои вопросы она хранит гордое молчание. Но мне и в голову не
