– Что-что?
– Это я. Абнер Джессап.
– О, вы художник? – вспомнила Энн.
Джессап кивнул, продолжая жевать.
– Я была на вашей выставке в Мэнделевской галерее прошлой зимой, – сказала Энн.
– Шикарная выставка, да?
– Да. Мне очень понравилось.
– Изумительный у меня талант, да?
– Ну, я не считаю себя знатоком абстрактной живописи, но…
– Знать живопись ни к чему, её нужно чувствовать нутром, – перебил художник.
– Да, должно быть, вы правы.
Он ткнул в неё вилкой.
– Еще бы! Слушайте, дамочка, если вам так понравились мои работы, почему бы вам не приобрести пару-тройку штук, а? Интерьер украсить.
Энн вспыхнула.
– Дело в том, мистер Джессап, что я сама выбираю картины для своего дома.
– Ясно – натюрморды какие-нибудь, лошади или бабочки, – сказал он.
– О вкусах не спорят, мистер Джессап, – сказала Энн, начиная раздражаться.
– Вкус у вас варварский, миссис Логан, – убежденно сказал Джессап. Он сгрыз оливку и выпил пива. – Заходите завтра ко мне в студию. Продам вам по дешевке пару полотен, а заодно перепихнемся.
Энн показалось, что она ослышалась.
– Что?
– Ну, трахнемся, попендрячимся, пожаримся, побараемся – если вам так понятнее, – сказал он, устремив на неё невинные голубые глаза. – А что, неужели не хотите?
Энн вскипела.
– Вы просто наглец, – процедила она.
Джессап скорчил презрительную гримасу.
– Пф! Вы просто ханжа, – фыркнул он. – Вон, смотрите! – Он ткнул вилкой в сторону гостей. – Видите вон ту толстуху в тошнотворной горчичной хламиде?
– Вы имеете в виду даму в золотистом платье? – строго спросила Энн.
– Ну да. Так вот, эта жирная свиноматка – настоящая покровительница искусства. Я ей загнал уже полдюжины картин на тех же условиях. Хотя у вас пизденка, конечно, не сродни её жерлу.
Энн вконец рассвирепела. Ее голос зазвенел от гнева.
– Хватит, я вас наслушалась, мистер Джессап, – сказала она, поднимаясь.
Художник громко заржал.
– Не понимаю, почему вы смеетесь? – спросила Энн.
– Расслабьтесь, киска, – ухмыльнулся он. – Я вас просто дразнил.
Не желая казаться ханжой, Энн, чуть замявшись, уселась на скамью.
– Хорошо, – сказала она. – Больше не буду обращать внимания на вашу болтовню.
– Правильно, – похвалил Джессап. – Забудьте, что вы обыкновенная hausfrau,[1] распустите волосы, скиньте туфли и повеселитесь вволю. Забыв про любые ограничения.
– А потом вы предложите приобрести вашу картину, – добавила Энн. – Гнев её как рукой сняло. Мужчины на подобных вечеринках клеились к ней и раньше, однако Джессап из всех приставал казался ей самым безобидным и раскрепощенным. Энн нисколько не опасалась его, а потому решила, что художник может её немножко позабавить.
– Вы, конечно, пошутили насчет женщины в тошнотворном платье? – полюбопытствовала она.
– Насчет того, что эта бегемотиха покровительствует Абнеру Джессапу? – Голубые глаза художника озорно заблестели. – Вовсе и ничуть не пошутил, моя разлюбезная, вспыхивающая, как порох, мисс Логан. Собственно говоря, у меня много таких… спонсоров, что ли. – Внезапно он нахмурился. – А вы, должно быть, новенькая здесь, и не знаете, что творится в этих кругах. Я прав?
– Скажем так, – произнесла Энн. – Мы с Дейвом слеплены из другого теста.
– Ха, – усмехнулся он, залпом опустошив бокал. – Хотите, расскажу про наше тесто.
Энн улыбнулась.
– Если я скажу, что да, вы опять попытаетесь меня шокировать?
– А разве вам это не нравится? – переспросил Джессап. – Когда вас шокируют.
