Иво, услышав последние слова, резко выпрямился, Джослин от удивления широко раскрыла свои прекрасные глаза, а сэр Джон вполголоса чертыхнулся.
Лайм выдержал взгляд короля. Вопроса о том, кто станет наследником Мейнарда, больше не существует. Теперь ему стало все ясно: Эдуард, поддавшись мимолетному порыву чувств, отдал Эшлингфорд ребенку, не способному даже вытереть нос, ребенку, рожденному в обмане, но получившему поддержку хитрого алчного Иво и коварной Джослин. Будь они прокляты оба! Будь прокляты!
Ослепленный яростью, бушевавшей в груди, Лайм не заметил, как король подал знак начальнику стражи, на всякий случай приказав приготовиться к бою. Видимо, он не забыл, на что был способен незаконнорожденный сын Монтгомери Фока.
— Истинное благородство рождается только от истинного благородства, — продолжал монарх. — С одной стороны, в ваших жилах течет кровь благородного отца, но с другой… — Словно не решаясь продолжить, он на мгновение замолчал. — С другой — кровь простолюдинки.
Хотя король не сказал прямо, Лайм понял, что он имел в виду не просто кровь простолюдинки, а кровь ирландки.
Волна ярости захлестнула его, сердце лихорадочно забилось. Он неимоверным усилием воли заставил себя выслушать властелина Англии до конца, хотя все его существо восстало против нанесенного оскорбления. Ему страстно хотелось обрушить на голову Эдуарда всю силу своего гнева. Несмотря на злые языки и косые взгляды, он, Лайм Фок, никогда не стыдился давшей ему жизнь матери-ирландки!
— Итак, хотя сын Мейнарда Фока еще слишком мал, чтобы управлять владениями своего отца, я решил признать наследником Эшлингфорда Оливера Фока.
В ожидании ответа Лайма Эдуард положил руки на подлокотники кресла и начал барабанить по ним пальцами.
Мужчина не отводил взгляда от короля, но при этом интуитивно почувствовал, что глаза Иво, повернувшегося к племяннику, торжествующе вспыхнули.
Что он мог ответить всесильному монарху? Высказать свое возмущение, как семь лет тому назад, когда Эдуард первый раз отнял у него то, что оставил ему отед? Наброситься на Иво, как в тот роковой день?
Лайм судорожно сжал кулаки. В прошлый раз он рассвирепел так, что только при помощи четырех стражников, пустивших в ход оружие, его удалось утихомирить и вывести из зала. Интересно, сколько рыцарей потребовалось бы сегодня, если бы он позволил ярости одержать победу над разумом? А почему бы и нет? В конце концов, ему теперь нечего терять.
Испытывая нестерпимое желание дать выход гневу, накопившемуся за эти потраченные зря годы, мужчина осознавал, что он уже не тот двадцатидвухлетний юноша, каким был раньше. Он вдруг почувствовал чудовищную усталость. Да, не оставалось ничего другого, кроме как покинуть Лондон ни с чем, как и семь лет назад. Но сегодня незаконнорожденный сын Монтгомери Фока уйдет с гордо поднятой головой, уйдет, как подобает настоящему рыцарю. И никто не посмеет назвать его невоспитанным ирландцем.
— Приятно видеть, что вы, сэр Лайм, научились контролировать свои эмоции, — с легкой иронией заметил Эдуард.
— Прошу разрешения удалиться, Ваше Величество.
— Не спешите. Всему свое время. Нам необходимо еще кое-что обсудить.
Лайм про себя выругался. Проклятье! Как бы ему хотелось сейчас уйти отсюда, куда глаза глядят! И затеряться среди просторов Англии, чтобы никогда больше не видеть этих подлых людей. И особенно женщину, которая помогла Мейнарду даже после смерти одержать победу.
Мужчина впился в Джослин суровым, полным ненависти взглядом. Она наблюдала за происходящим, словно невинный ребенок, не понимающий, что происходит, однако он не сомневался, что жена покойного брата умело притворяется, в глубине души ликуя от того, что стала победительницей. Бог свидетель, она и Мейнард стоили друг друга!
— Не думайте, что я не ценю ваши заслуги, сэр Лайм, — продолжал Эдуард. — Я хорошо знаю вам цену. Именно поэтому я хочу сделать вам предложение.
— Предложение, Ваше Величество? — переспросил Лайм, удивленно слушая свой охрипший от волнения голос.
— Да. Так как я не намерен рисковать доходами от Эшлингфорда, я хотел бы, чтобы вы служили мне так же, как служили при своем брате.
У Джослин перехватило дыхание. Слова короля, проникнув в ее сознание, сковали голосовые связки и парализовали язык. Какую игру затеял Эдуард? Боже, не позволь ему поступить так жестоко! Бегло взглянув на Лайма, она успела заметить выражение неподдельного удивления на его лице. Но в следующее мгновение его глаза стали непроницаемыми, губы плотно сжались.
Наконец, и Иво пришел в себя.
— Но… Но, Ваше Величество, — дрожащим голосом пытался возразить он, — я хотел бы управлять поместьем сам, пока Оливер не достигнет совершеннолетия.
— А я желаю, чтобы управляющим стал сэр Лайм.
Племянник отца Иво еще никогда не видел дядю таким расстроенным. Ага, его планы потерпели крах! А что же Джослин Фок? Посмотрев на нее, мужчина прочел на ее лице выражение страха и отчаяния. Забавно. Он не собирался принимать оскорбительное предложение короля ни по доброй воле, ни по приказу, однако не удержался от вопроса:
— И что же я получу взамен, Ваше Величество?
Монарх, наделенный властью распоряжаться судьбами человеческими, явно наслаждался, с интересом наблюдая за реакцией всех троих.
— Сегодня вечером в тронном зале соберется множество желающих получить баронство Торнмид. Вы ведь знаете об этом, не правда ли, сэр Лайм.
Разумеется, он знал, как знал и то, что Торнмид вряд ли можно было назвать баронством. Находясь в нескольких часах езды от Эшлингфорда, Торнмид пришел в полное запустение. Хозяин владений, старый барон, переживший обоих сыновей, недавно умер. Неужели Эдуард полагал, что нищий Торнмид мог возместить потерю процветающего Эшлингфорда, по размерам превосходящего его почти вдвое?
— Я бывал в Торнмиде, — ответил Лайм ледяным голосом.
— Люди, желающие получить Торнмид, сидят за моими столами рядом со мной, едят и пьют за мой счет и ублажают мой слух льстивыми речами, — продолжал король. — Но я готов отдать его вам, если вы согласитесь от имени мальчика управлять Эшлингфордом.
Баронство? Но, увы, не то, какое старший сын Монтгомери Фока хотел получить. Не то, которое оставил ему по наследству отец и ради которого он работал с утра до ночи, стремясь улучшить его и сделать богаче к тому дню, когда сможет стать полноправным хозяином.
— Конечно, Торнмид далеко не так велик, как Эшлингфорд, — добавил Эдуард. — Но он имеет славное прошлое и поддержит многие поколения детей, которые появятся у вас, сэр Лайм. Кроме того, вы в конце концов станете бароном и сможете передать титул сыну, а от сына — внуку и так далее.
«Нет», — подумал Лайм. Пусть решение останется на совести короля, и пусть он несет ответственность за его последствия. Все, хватит, он больше не хочет иметь дело с Эшлингфордом. Уж лучше уехать подальше от этих мест и снова участвовать в турнирах, как семь лет тому назад. Побеждая других рыцарей, Лайм постепенно наполнял золотом сундуки, намереваясь купить поместье. Однако впоследствии он вложил деньги в Эшлингфорд, чтобы возместить ущерб, нанесенный баронству неумелым управлением Мей-нарда. Но сейчас дело обстояло совсем иначе.
— С вашего позволения, Ваше Величество, я намерен отклонить ваше щедрое предложение.
— А если я прикажу подчиниться?
— Прошу вас не делать этого.
После довольно продолжительной паузы Эдуард кивнул головой.
— Пожалуй, я не упрекну вас за отказ.
В наступившей тишине послышался вздох облегчения, невольно вырвавшийся у Иво.
— Но скажите, — продолжал король, — что могло бы заставить вас изменить решение?
Ничего! Лайм уже собрался снова, еще более решительно отказаться, но неожиданно ему в голову пришла неплохая идея. Боже, да ведь сама судьба дает ему шанс отомстить! О, как непреодолимо сильно
