— Грешники! — проникновенным голосом воскликнул он, окинув взглядом сначала Лайма и Джослин, затем всех остальных. — Грешники! Вы погрязли в обмане и предательстве, жадности и разврате, поэтому навлекли гнев Господа на свои головы.
Несмотря на то, что церковь придерживалась такого же мнения, утверждая, будто разгневанный Бог насылает на людей болезни, Лайм не сомневался, что Иво говорит в первую очередь для него и Джослин. Усилием воли заставляя себя оставаться в кресле, рыцарь до боли сжал кулаки. Ему страстно хотелось подскочить к священнику и заткнуть ему рот.
— Господь уничтожит всех грешников, наслав на них чуму, — проповедовал Иво, подняв глаза к небесам. — Как листья, опадающие осенью, согрешившие будут падать на землю замертво до тех пор, пока мир не очистится от последнего из них, будь то мужчина, женщина или ребенок.
Среди присутствующих пробежал взволнованный шепот, за ним последовал тихий плач женщин. Громче других рыдали те, которые имели детей.
Лайм посмотрел на Джослин. Хотя она быстро отвернулась, он успел заметить слезы на ее глазах. Раздраженно поморщившись, племянник повернулся к дядюшке.
— Разве ты, священник, не должен вселять надежду в души людей? — требовательно спросил он.
Иво вцепился крючковатыми пальцами в подлокотник кресла и откинулся назад.
— Ты не сможешь заставить меня лгать, Уильям! — торжествующе заявил он. — Я говорю правду. И ты сам знаешь это. Мертвых будет так много, что не хватит земли, чтобы похоронить их.
В душе рыцаря вспыхнул гнев. Он не знал, что выводило его из себя больше: страх, который священник стремился посеять среди обитателей замка, или вызывающее поведение Иво, с гордостью восседавшего в кресле лорда Эшлингфор-да. Проклятие, этот человек приводил Лайма в неописуемую ярость! Кровь ударила ему в голову, вихрь ненависти затуманил разум. Не успел лорд Фок найти подходящие слова, чтобы дать достойный ответ святому отцу, как тот уже выбрал себе первую жертву.
— Ты грешница? — сурово спросил он у служанки, стоявшей по правую руку от него.
Женщина испуганно покачала головой.
— А дети у тебя есть?
По ее лицу побежала, заблестев в отблесках огня, слеза.
— Двое, святой отец.
Иво удовлетворенно хлопнул ладонями по подлокотникам.
— Кайся, несчастная! Кайтесь все! И, может быть, тогда Господь сохранит вам ваши жалкие жизни. Вам и вашим детям.
Служанка, что-то бормоча себе под нос, покорно упала на колени перед священником. Но он уже не замечал ее. Его взгляд переходил с одного из жителей замка на другого, пока, наконец, не остановился на Джослин. Глаза Иво, казалось, были готовы просверлить ее. Он смотрел на вдову с нескрываемым презрением, без слов обвиняя во всех смертных грехах. Однако женщина мужественно выдержала его взгляд.
Лайм, наблюдая за происходящим, затаил дыхание. Нет, старый дьявол не посмеет. Несмотря на всепоглощающую ненависть, он не решится открыто, при всех обитателях замка бросить Джослин обвинение в лицо. Тем более в присутствии его, Лайма. Или посмеет?
— Ты грешница, Джослин Фок? — после продолжительной паузы спросил священник.
Рыцарь еще крепче сжал кулаки. Его дядюшка хорошо знал, где находится граница дозволенного. Только что он вплотную подошел к ней. Но осмелится ли Иво переступить запретную черту?
Глаза Джослин настороженно прищурились, но с губ не сорвалось ни слова.
— Да, ты грешница, — так и не дождавшись ответа, с уверенностью заявил священник. — Ты поддалась похотливому желанию, влекущему тебя к запретному. К брату твоего покойного мужа. — Он ткнул пальцем в Лайма. — К незаконнорожденному.
Итак, он все-таки посмел и переступил границу дозволенного. И, переступив ее, зашел слишком далеко.
В следующую секунду Лайм, словно ураган, сорвался с места, отшвырнув в сторону кресло, на котором сидел. Сейчас, сейчас он сделает то, что должен был сделать еще несколько лет назад. Он задушит этого злого демона. И ничто его не остановит, никакие мольбы и угрозы.
Заметив приближение рассвирепевшего племянника, Иво поспешно вскочил на ноги и попытался спрятаться за спинкой кресла. Но, моментально оценив ситуацию, он понял, что бежать некуда.
Незаконнорожденный племянник с рычанием схватил дядю за ворот сутаны и, вытянув упирающегося противника из-за кресла, бросил его на пол. Чаша терпения Лайма переполнилась. Еще мгновение — и он разделается с человеком, который долгие годы заставлял его страдать.
Осознавая, что сейчас его жизнь не стоит и ломаного гроша, Иво перестал притворяться безобидным святым служителем Господа. Позабыв о достоинстве священника, он встал сначала на четвереньки, затем на колени, при этом судорожно роясь в складках одежды. В его руке сверкнул небольшой кинжал.
— Ну, иди сюда, ублюдок! — процедил святой отец, выставляя перед собой оружие. — Иди сюда! — с демоническим хохотом повторил он, размахивая клинком.
Лайм, ощущая прикосновение к спине своего кинжала, заткнутого за пояс сзади, не торопился доставать его. Безумное желание задушить подлеца руками подавило все остальные чувства. Шагнув вперед, он сделал выпад, отвел лезвие, направленное в его грудь, в сторону и нанес сокрушительный удар в живот. Иво, успевший вскочить на ноги, покачнулся и скорчился от боли, но мгновение спустя, собравшись с силами, попытался повторить атаку. Однако рыцарь оказался проворнее. Опередив священника, он отклонился вправо и изо всех сил ударил его локтем в грудь.
Задыхаясь от боли, Иво попятился назад.
— Гореть тебе… в аду, — с трудом выговорил он.
В пылу битвы забыв об осторожности, лорд Фок шагнул к священнику, оставив грудь незащищенной. Краем глаза он успел заметить, как где-то внизу сверкнул клинок, но времени хватило только на то, чтобы выставить вперед плечо и защитить сердце от прямого удара. Кинжал Иво, скользнув по предплечью, рассек рукав рубахи и оставил кровавый след.
С торжествующим видом святой отец поднял оружие так, словно хотел показать всем клинок, обагренный кровью.
Лайм воспользовался замешательством дяди. Не обращая внимания на кровоточащую рану, он бросился на противника и выбил из его рук окровавленный кинжал, который, взмыв в воздух, с глухим стуком упал в опилки. В следующую секунду рыцарь повалил Иво на пол. Придавив его телом, незаконнорожденный племянник сдавил пальцами горло дядюшки. Все еще не веря в происходящее, священник предпринял отчаянную попытку разжать пальцы Лайма, но тот держал его горло мертвой хваткой. Лицо Иво начало синеть, с губ срывались отрывистые хрипы. Казалось, еще несколько мгновений — и жизнь покинет его тело.
— Лайм!
Кровь так громко стучала в висках рыцаря, что он не сразу услышал голос Джослин.
Опустившись на колени, она судорожно сжала его руку.
— Прошу вас, Лайм, не делайте этого, — взмолилась она. — Не делайте.
С трудом придя в себя, мужчина перевел взгляд с искаженного в предсмертных судорогах лица Иво, с его перекошенного рта, жадно хватающего воздух, на дрожащую от страха женщину.
Она печально покачала головой.
— Если вы убьете его, закончится и ваша жизнь, — прошептала вдова. — Вы потеряете все.
Разве сейчас это важно? Он так долго жаждал мести! Что же лучше: потерять жизнь или освободиться — и освободить Джослин — от дьявола, готового на все, лишь бы навредить им?
— Пожалуйста, — умоляла женщина, не стыдясь слез, бегущих по щекам.
В мгновение ока Лайм осознал, что как бы он впоследствии не раскаивался в том, что оставил в живых Иво, убей он его сейчас при Джослин, он раскаивался бы еще больше.
Снова повернувшись к поверженному врагу, лорд Фок с ненавистью посмотрел на вытаращенные от ужаса и нехватки воздуха глаза священника, на его высунутый язык и багровое лицо, затем медленно, словно с неохотой, разжал пальцы и отстранился.
Несколько минут Иво беззвучно хватал ртом воздух, потом, наконец, шумно вздохнул.
