— Ну хорошо, — согласился он, игнорируя любопытные взгляды, прикованные к нему. — Я расскажу тебе историю по дороге в замок.
Просияв, Оливер повернулся к дяде.
— В твой замок?
— Да. Он называется Торнмид.
Поджав губы, мальчик задумался.
— Он большой, дядя Лайм, — вымолвил мальчик после непродолжительной паузы. — Но почему он не такой красивый, как Эшлингфорд?
Колено Лайма то и дело соприкасалось с ногой Джослин. Мужчина почувствовал, как ее тело напряглось.
— Наверное, потому что Торнмид почти на сто лет старше Эшлингфорда. И еще потому, что о нем не заботились так, как следовало бы.
— Так, как ты заботился об Эшлингфорде?
Услышав слова ребенка, рыцари и наемные воины, ехавшие следом, многозначительно переглянулись и насторожились, ожидая, что человек, который должен был стать их господином, взорвется от гнева. Однако Лайм, вопреки их ожиданиям, лишь болезненно поморщился.
— Да, так, как я заботился об Эшлингфорде.
Оливер уселся поудобнее.
— Но ты ведь собираешься исправить все, правда, дядя Лайм?
Лорд Фок прижал мальчика к себе.
— Да, собираюсь, — ответил он и обернулся к рыцарям. — В зале вас ждут кубки эля и закуска, — громко объявил он. — Мы с леди Джослин последуем за вами.
Рыцари, с раннего утра скакавшие верхом почти без остановок, с радостью восприняли приглашение барона. Обогнав господ, они пришпорили лошадей и с готовностью устремились к замку.
Когда всадники отъехали достаточно далеко, Лайм взглянул на Джослин. Осознавая, что с объясненем придется пока отложить, он не удержался от вопроса:
— Иво? — коротко спросил он, указывая на повязку на ее шее.
Женщина молча кивнула головой.
Лорд Фок в ярости сжал кулаки. Усилием воли подавив вспышку гнева, он переключил внимание на Оливера, который уже сгорал от нетерпения, и начал рассказывать обещанную историю. Когда лошади остановились перед главной башней, Лайм дошел лишь до половины. К его удивлению, ребенок не стал возражать, когда мужчина пообещал ему, что окончание истории он услышит перед сном. Опустив мальчика на землю, Лайм с улыбкой наблюдал, как Оливер резво помчался вперед, затем повернулся к Джослин. Она все еще сидела в седле.
Мужчина протянул к ней руки и помог спешиться, ощущая, что она с готовностью принимает его объятия. Опустив ее на землю, он не сразу отпустил Джослин, некоторое время прижимая ее к себе, потом, поддерживая женщину за локоть, повел ее к лестнице.
Шагая рядом с ней, барон украдкой наблюдал за выражением ее лица. Как Джослин воспримет Торнмид? Он хорошо помнил то искреннее восхищение, которое она испытала, когда впервые увидела зал Эшлингфорда. Несмотря на то, что за последние недели внутреннее убранство замка изменилось к лучшему, лорд Фок понимал, что он не шел ни в какое сравнение с Эшлингфордом.
Едва Джослин переступила порог зала, ее поразила не убогая обстановка, а счастливый смех детей, заглушавший голоса рыцарей.
— О, Оливер уже нашел друзей, — заметила она, увидев сына рядом с тремя детьми. Понимая, что мальчику, в Розмуре проводившему немало времени среди сверстников, в Эшлингфорде не хватало общения с детьми, мать в глубине души обрадовалась.
Как только они вошли в зал, Лайм убрал руку, поддерживающую женщину за локоть.
— Маленькую девочку зовут Гертруда, — неожиданно скованно пояснил он. — Мальчиков — Майкл и Эмрис.
Нахмурившись, Джослин уточнила:
— Они дети прислуги?
— Нет, — ответил лорд Фок, не вдаваясь в подробности.
Но молодая вдова уже не нуждалась в объяснениях. Присмотревшись к детям повнимательнее, она отметила то, на что не обратила внимания сразу. Все трое были такие же хорошенькие, как Оливер, и каждый из них, как и Оливер, имел отличительную черту, сразу бросавшуюся в глаза: золотисто-рыжие волосы. Джослин не могла не понять, что перед ней дети Мейнарда.
Она почувствовала, как к горлу подступает ком. С трудом проглотив его, женщина невольно передернула плечами.
Узнав о том, что ее муж имел незаконнорожденных детей, она не удивилась. Просто Джослин не ожидала, что встретится с ними. Конечно, если бы она любила Мейнарда так, как сейчас любила Лайма, эта встреча причинила бы ей боль и страдания. Особенно тяжело ей было бы увидеть маленькую девочку, которая, судя по всему, появилась на свет через несколько месяцев после рождения Оливера. Но Джослин никогда не любила мужа, поэтому испытывала лишь грусть и жалость к несчастным брошенным детям.
Очнувшись от раздумий, молодая вдова почувствовала на себе взгляд лорда Фока и, повернувшись, посмотрела прямо ему в глаза. В следующее мгновение Джослин осознала, что он, видимо, ждал, как она отреагирует на незаконнорожденных детей Мейнарда. Неужели Лайм думает, что она отнесется к ним так же, как когда-то Анна отнеслась к нему? Даже если бы она пришла в ярость, то ни за что не стала бы вымещать свою злость на этих невинных созданиях.
— Почему вы не рассказали мне о них раньше?
Барон снова взглянул на детей.
— Не было удобного случая.
— Я знаю, что мне следовало бы сообщить вам о своем приезде заранее. Сожалею, что не смогла известить вас. Но вы же могли мне рассказать об этих детях во время последнего визита в Эшлингфорд.
Не сводя с нее глаз, Лайм вполголоса произнес:
— Мне не хотелось взваливать на ваши плечи лишнюю тяжесть. Большинство женщин предпочитают не знать правду о своих мужьях.
Джослин чуть не рассмеялась.
— Вы полагаете, что я слепая? Или глупая? Я знала, что Мейнард был нечестен и несправедлив со мной. Даже в Розмуре он находил женщин для развлечения. — Она стыдливо отвела взгляд.
От руки мужчины, опустившейся на ее плечо, по телу женщины распространилось тепло.
— Извините, — вымолвил он.
Джослин тяжело вздохнула.
— Честно говоря, я чувствую себя униженной. И больше никаких чувств, — печально проронила она и, желая как можно скорее переменить тему, добавила: — Эти малыши… — она посмотрела на детей, вместе с Оливером стоявших у основания лестницы, — родились в Торнмиде? Неужели Мейнард приезжал и сюда?
— Разумеется, нет. Их матери жили в Эшлингфорде. Отправляясь в Торнмид, я взял их с собой.
Вдова бросила на лорда Фока недоумевающий взгляд. Но почему?
— И их матерей тоже? — не удержалась она от вопроса.
Лайм покачал головой.
— Они сироты. Гертруду мать бросила, а матери мальчиков умерли. Одна — сразу после родов, другая попала под плуг.
— Но почему вы заботитесь о них, Лайм? Вы же не несете за них ответственности.
— Разве не несу? Я ведь их дядя, Джослин. Так же, как и для Оливера.
Его слова заставили сердце женщины затрепетать. Разве она могла не полюбить такого благородного человека?
— А они знают об этом? — переполненная восхищением, выдохнула она.
— Я говорил им, но не уверен, что дети поняли меня.
