заставил его вспомнить, где он находится, и произнести необходимые обеты. И делал он это абсолютно искренне: стоило ему представить, какой большой потенциал скрыт в их неожиданном воссоединении, как сразу появлялась непоколебимая уверенность в принятом решении. Чэз держал невесту за руку и произносил все положенные для такого случая слова. И вряд ли кто-то еще, кроме Шейн, обратил внимание, что он в своей речи опустил слово «люблю». Чэз понял свою ошибку и выругался про себя. «Почему она так открыто идет на это, заранее зная, что жизнь со мной принесет ей немало страданий? — думал он. — Она совершает большую глупость, выходя за меня замуж. Да я и сам дурак, раз позволяю ей это. В глубине души Шейн — все та же наивная семнадцатилетняя девушка, верящая в чудеса и сказки. Что же, жизнь со мной спустит ее с небес на землю».
— А теперь обменяйтесь кольцами, — неожиданно услышал он слова священника.
— Простите, я не…
— Позволь мне. — Рейф вышел вперед, держа в руках коробочку с обручальными кольцами.
Чэзу стоило огромных усилий не потерять терпение при виде самодовольной улыбки на лице Рейфа.
— У тебя все продумано вплоть до обручальных колец, да, Бьюмонт? — с иронией поинтересовался он.
— Люблю быть ко всему подготовленным.
— Что ж, начинай готовиться, родственничек, пригрозил ему Чэз, понизив голос настолько, чтобы никто, кроме них двоих, не мог этого услышать. — Когда мы встретимся в следующий раз, то обменяемся не только словами, и кое-кто уползет от меня на коленях, зная, что играть чужими жизнями нельзя.
— Если тебя это успокоит… Пока ты обращаешься с моей сестрой хорошо, я готов забыть на время нашу вражду. Но если ты обидишь ее, я превращу твою жизнь в ад.
— Опоздал, Бьюмонт. Моя жизнь уже сейчас немногим лучше.
Взволнованная Шейн взяла его за руку:
— Чэз, что-нибудь случилось?
— Нет, все в порядке, — ответил он. Открыв коробочку, Чэз выругался сквозь зубы: Рейф сделал обручальные кольца из двух позолоченных пригласительных билетов — их билетов! И конечно, они идеально подошли.
Наконец священник благословил их союз, и Чэз поднял на руки свою жену. Он увидел в ее глазах какую-то внутреннюю силу, которая девять лет назад была едва заметна, а теперь ясно читалась во всем ее облике: время и жизненный опыт сделали свое дело. Чэз понял, что не только он многое испытал в жизни. И несмотря на это, Шейн сохранила в себе чисто женскую веру в любовь, пусть даже призрачную.
— Прости… — прошептал Чэз.
— Ты сожалеешь, что женился на мне?
— Нет, конечно. Я прошу прощения за все будущие страдания, которые может принести тебе наш брак, — ответил он и, наклонившись, поцеловал ее, чувствуя удивительную радость от осознания того, что теперь Шейн — его законная супруга.
Все эти годы Чэз жил в мире болезненного скепсиса и вот наконец-то почувствовал, что привычный цинизм уступает место растроганности и ему снова необыкновенно приятно целоваться с любимой женщиной. Шейн тоже наслаждалась этим поцелуем: она была готова отдать всю себя любимому мужчине, даже несмотря на то, что он еще так недавно обращался с ней, мягко говоря, невежливо.
— Собирайся. Мы уезжаем, как только ты будешь готова, — сказал он, не спеша опустив ее на землю.
— Я помогу, — вызвалась Элла. Рейф удержал сестру за руку:
— Мы с Чэзом будем ждать тебя в моем кабинете.
Шейн обнялась с братом. А Чэз тем временем старался не показать своего недовольства: ему так хотелось поскорее остаться с ней наедине и, быть может, получить еще немного ласки — и вдруг Бьюмонт захотел с ним поговорить! «Интересно, всегда ли она слушается Рейфа?» — спрашивал он себя.
— Никаких драк, — проходя мимо, прошептала Шейн на ухо Чэзу.
Но Рейф наверняка услышал ее, потому что пообещал:
— Мы будем вести себя хорошо, — и бросил колкий взгляд в сторону Чэза. — По крайней мере постараемся.
— Да, конечно. Кто-то из нас очень постарается, — охотно подтвердил тот. Они прошли в кабинет Рейфа.
— Просто удивительно, какую только информацию не получишь при большом желании! — начал Рейф.
Чэз сжал кулаки:
— Ты имеешь в виду размер кольца?
— Размер кольца, шляпы, обуви и так далее, — Рейф указал на толстую папку, лежащую на столе. — Все это записано здесь. Не хочешь взглянуть?
Чэз посчитал недостойным начинать ссору с Рейфом прямо с порога и только потому сдержался. А ведь он подошел так близко, что можно было его ударить… И все-таки Чэз взял себя в руки.
— Ты следил за мной, — уверенно констатировал он. — Здесь наверняка вся моя подноготная. Удивительно только, как твой сыщик сумел все разнюхать. Можно подумать, он спал со мной в одной кровати.
Шутка Чэза не произвела на Рейфа абсолютно никакого впечатления, его глаза оставались непроницаемо холодными.
— Кто знает, — ответил он. — Мне было все равно, как именно она добывает нужную мне информацию. Я ей хорошо платил — она хорошо делала свое дело. — Рейф подошел к мини-бару. — Хочешь что-нибудь выпить перед дорогой? Чэз пробормотал:
— Виски. И еще одно: я не спал с твоей сыщицей.
«И зачем я это сказал! — тут же подумал он. — Я не обязан ему ничего объяснять!»
— Мне известно, сколько женщин у тебя было после Шейн. И именно поэтому я и женил тебя на ней, мой друг.
— Ты не имел права! — воскликнул Чэз, отдаваясь нахлынувшей ярости.
Рейф согласно кивнул, сел за стол и протянул Чэзу стакан с виски. «Трус!» — презрительно сощурился тот, не сказав, однако, ни слова.
— Элла говорила мне то же самое. И не раз, хмыкнул Рейф.
«Черт побери! И почему я должен быть дружелюбным с этим человеком!» — подумал Чэз, в глухом гневе стискивая зубы.
— Ты не имел права вмешиваться в мою личную жизнь, — прорычал он, не в силах скрыть свою неприязнь.
— На твоем месте я чувствовал бы то же самое, заметил Рейф с раздражающим дружелюбием в голосе. — К тому же жена не одобряет моих действий, и в случае чего мне придется несладко.
— Да, — усмехнулся Чэз. — «Я-же-предупреждала» — это единственный женский порок, которого я не переношу.
— В семейной жизни он очень опасен, — согласился Рейф. — Элла говорит, что во всем виноваты неустойчивая нервная система и бесконечные стрессы. Нелепое оправдание. И все же… Порой я тоже этим грешу в минуты стрессовых ситуаций. Может, она и права.
— А сейчас стрессовая ситуация?
— Да, конечно. Разве тебе так не кажется? Они помолчали. Только что обретенное согласие могло мгновенно исчезнуть от первого же неосторожного слова, поэтому никто не хотел нарушать молчание. Наконец Чэз решился:
— Этого можно легко избежать. Если только ты не…
— Ты не знаешь всей истории, Макинтайр. Ты не знаешь, как жила Шейн до вашего знакомства, и поэтому не сможешь понять, почему я так ревностно оберегаю ее.
— Теперь я этим займусь.
— Тут ты ошибаешься, мой друг: я всегда буду заботиться о сестре. Сейчас я вручаю ее тебе. Но лишь на время.
— Черт побери, Бьюмонт! Шейн — живой человек, а не чья-то собственность. Она принадлежит только
