понимали: нельзя терять время – надо кончать с Уэзли и Тельмой.
Надежды на то, что Уэзли уже мертв, не покидали нас.
Теперь мы были совершенно уверены, что Тельма солгала о том, что убила его, как, впрочем, и почти обо всем другом. Однако мы полагали, что Уэзли вполне мог скончаться от ран, полученных в ту ночь, когда мы устроили на него засаду. Тогда Кимберли проткнула его сиську и проделала ему еще одну дырку в заднице. С такими ранами он мог умереть от потери крови или от инфекции.
Даже если он не мертв, мы считали, что он, по крайней мере, выведен из строя.
С другой стороны, за это время Уэзли мог достаточно окрепнуть, чтобы представлять для нас реальную угрозу.
Мы обсудили все возможности, какие только приходили в голову.
В конце концов решили, что вероятнее всего проблемы возникнут с Тельмой, а не с Уэзли.
Из лагеря мы выступили ближе к полудню.
Поверх своего белого бикини Кимберли накинула гавайскую рубаху Кита. Томагавк болтался на веревочной подвязке, армейский нож был заткнут спереди в плавки, в левой руке она несла копье.
Билли была одета в то же черное бикини и, разумеется, без рубашки. На груди перекрещивались веревки: одна веревка спускалась от плеча к правому бедру – на ней болтался томагавк. Другая – которую мы использовали для связывания рук Тельмы – трижды обвивала ее тело, свисая с другого плеча. Веревку мы прихватили на тот случай, если будут пленные.
Хотя с индейской кровью в жилах среди нас была только Кимберли, из-за повязки на лбу Конни больше подходила на эту роль. А надела ее она для того, чтобы зафиксировать на ране тампон. Тампоном служила небольшая подушечка из ее старой тенниски. Тенниска эта все равно была испорчена, так что Билли постирала ее в ручье и порезала на куски.
Еще на Конни была жилетка. Собственного производства. Она вырезала ее на седьмой день нашего пребывания на острове с помощью моей бритвы из купального полотенца. Полотенце было полосатое, желто-белое. Не такая уж и тяжелая, жилетка все же придерживала повязку на левом плече и еще защищала плечи и верхнюю часть спины от солнца, хотя и была без рукавов и настолько короткой, что не прикрывала и половины спины. Не говоря уже о попке, которая в ее мини-бикини была почти голой.
Уже перед самым выходом я предложил Конни протереть ягодицы солнцезащитным лосьоном Билли. Она послала меня подальше. (Как я уже говорил, силы к ней возвращаются.)
Спереди жилетка не сходилась, но бывшее полотенце прикрывало груди – в этом скорее всего и заключалась настоящая причина того, зачем она смастерила и надела подобную штуковину. Чтобы спрятать их от моего взора. Подразнить и наказать.
Следуя этой логике, Конни следовало бы сделать себе еще и юбку. Но она не сделала. Может, считает что ее нижние части меня совсем не интересуют? Совершенно непоследовательно. Впрочем, можно свихнуться, но так и не обнаружить никакой логики в поступках Конни.
Но смотреть на нее было в высшей степени приятно. На них на всех.
...Подумать только, я могу больше никогда никого из них не увидеть... Это несправедливо. Как ни ужасно в этом признаваться, но я чувствую себя обманутым.
Они мертвы, а этот тип чувствует себя обманутым.
Рано или поздно, может быть, одна из них... либо влюбилась в меня, либо дошла до такого отчаяния, что...
А может быть, и нет. Этого мы никогда теперь не узнаем.
Но ясно одно: их здесь нет, и не на кого смотреть, не о ком грезить, не с кем говорить и иногда обниматься.
Оказывается, меня обнимали все три, я это только сейчас понял.
Я видел груди Билли и Конни, но никогда не видел груди Кимберли. И теперь никогда не увижу. Так же, как и многое другое, что я никогда не...
Вынужден на время прерваться.
Слишком унылая, мягко говоря, тема. Я так скучаю по ним. Нестерпимо думать, что они мертвы.
Но ведь я не знаю этого наверняка.
В здешних краях считать кого бы то ни было мертвым – опасная ошибка.
Надо их найти. Необходимо точно установить, мертвые они или живые. Если живы, их почти наверняка держат в плену. Может, мне удастся спасти их. Если мертвы, я... Не знаю, что я сделаю. Но так или иначе мне придется убить Уэзли и Тельму.
Следовало бы отправляться на поиски немедленно, а кз загорать здесь на пляже.
Но сначала я хочу внести в дневник все последние события. Тогда, если я не вернусь, останется хоть письменный след.
Итак, вернемся к рассказу.
Я рассказывал о самодельной жилетке Конни. Из-за повреждения левого плеча веревочный ремень для томагавка был перекинут через правое плечо: веревка пересекала грудь и томагавк болтался на левом бедре. В левой руке она несла свое особое, ужасающее копье, которое сделала для рыбалки.
Что касается меня, день показался мне слишком жарким для розовой блузки Билли, поэтому я решил обойтись без нее. На мне были только армейские шорты Эндрю. С тех пор как я начал носить их, свои плавки я больше не надевал. Мне нравится иметь карманы, а шорты такие большие и просторные, что я чувствую себя очень свободно. Между прочим, кроссовки и носки тоже на мне.
Я мало пишу об обуви. Это потому, что тема малоинтересная, да и не особенно важная, потому что у всех обувь была. Иногда мы носим ее, иногда ходим босыми. А так, практически, больше нечего сказать по этому поводу.
В смысле вооружения у меня был топор, который я нес в обеих руках, на бедре – томагавк, заткнутый за пояс, и бритва Тельмы. Кимберли считает, что бритва должна быть у меня. Хотя бы потому, что этим оружием меня чуть не убили. И еще: хотя бритву в песке нашла Кимберли, она справедливо отметила, что именно я выбил это страшное оружие из рук Тельмы.
К тому же у Кимберли был складной армейский нож, Конни не желала даже прикасаться к бритве, а Билли считала, что она должна быть у меня уже по той простой причине, что именно мне грозила наибольшая опасность.
Заблуждение.
Как мы все жестоко ошибались на этот счет.
Как бы там ни было, в правом переднем кармане шорт вместе с зажигалкой Эндрю и пластиковой бутылочкой лосьона против солнца лежала бритва. (Другой передний карман распирали куски рыбы, которую мы всю ночь коптили, а затем завернули в обрывки целлофана.)
Вот в общих чертах какими мы были – в чем были одеты, чем вооружены и так далее, – когда утром восьмого дня отправлялись на охоту за Уэзли и Тельмой.
Первоначально решено было попытать счастья у лагуны – нам казалось, что, вероятнее всего, именно там их следует искать.
Но Кимберли скомандовала:
– За мной! – и зашагала в сторону бухты.
Мы последовали за ней.
– Куда мы идем? – поинтересовался я.
– Нельзя подавать виду, что мы направляемся к лагуне, – ответила Кимберли.
– Ты шутишь? – удивилась Конни. – И кто же, по-твоему, за нами следит?
– Может быть, и никто. Но не исключено, что Уэзли или Тельма.
– Перестань.
– Просто пройдемся немного по берегу, и пусть они думают, что мы отправились обследовать остров.
– И что потом? – спросила Конни. – Подкрасться к лагуне с тыла?
– Именно, – ответила Кимберли.
– Сказочно.
– Мне кажется, мысль неплохая, – заметил я.
Конни убийственно ухмыльнулась.
