достались врагам. — Она помолчала, глядя в угрюмые глаза; ее мысленный взор блуждал по всему кораблю, по лицам подчиненных в отсеках. — Пелл… Тыловые Звезды, весь этот край Внеземелья — вот что нам предстоит защищать. И мы не собираемся ждать приказа от Компании или подписывать капитуляцию, чем бы она ни прикрывалась. Мы не цепные псы и впредь будем воевать по своему разумению. Теперь у нас есть планета и станция, и отсюда — отсюда! — начинается Внеземелье. Мы восстановим Тыловые, все станции между Солнечной и Пеллом. На это у нас хватит сил. Похоже, Земле недостает ума, чтобы позаботиться о буфере между нею и Унией, но со временем Компания осознает его необходимость, поверьте мне. И еще ей придется понять, что с нами шутки плохи. Отныне Пелл — наша планета. Для ее обороны у нас есть девять рейдероносцев. Мы больше не служим Компании, мы — Флот Мациана, базирующийся на Пелле. Вопросы? Возражения?
Она подождала, хоть и знала своих людей, как любой торговец знает свою семью… Кто-нибудь из них, наверное, мог предложить иной выход или затаить недобрые мысли. У многих могли быть на то причины.
Каюты десантников взорвались ревом, он понесся по всем каналам внутренней связи. В рубке люди ухмылялись и обнимали друг друга. Графф заключил Сигни в объятья, потом ее стиснул военоп Тихо, затем — по очереди — остальные офицеры, много лет прослужившие под ее началом. Некоторые плакали, влага блестела и на глазах Граффа. Сама Сигни не обронила ни слезинки — оттого, что испытывала чувство вины. Сила привычки, нелепая, тысячекратно проклятая верность присяге. Она снова обняла Граффа, затем отстранилась и оглянулась.
— Всем приготовиться, — приказала она по открытому кому. — Займем центральную, пока там не сообразили, что к чему. Ди, поторопи своих людей.
Графф принялся отдавать распоряжения, по коридорам десантных палуб полетело отчетливое эхо приказов Ди. В рубке все пришло в движение, техи, толкаясь, ринулись на боевые посты.
— Десять минут! — выкрикнула Сигни. — Полная экипировка. Всем десантникам, способным стоять на ногах, построиться с оружием в шлюзе.
Где-то раздались вопли, вид показывал солдат, которые бросились к оружейным каютам, не дожидаясь приказов взводных. В коридорах гремели командирские голоса. Пройдя в свой тесный кабинет-спальню, Сигни облачилась в доспехи, решив обойтись только шлемом и панцирем — пускай риск будет платой за свободу движений. Пять минут. Она слышала, как Ди отсчитывал время, перекрывая разноголосицу многочисленных командных постов. Беспокоиться не о чем, экипаж и солдаты знают свое дело. На борту — только надежные. Семья. Неподходящие давно покинули строй, оставшиеся стали близки Сигни, как братья и сестры. Как дети. Как любовники.
Засунув пистолет в кобуру на панцире, она вышла и спустилась на лифте. Река вооруженных солдат в коридорах делилась на рукава и с грохотом обрушивалась на стены, едва ли кто-нибудь узнавал Сигни. Она беспрепятственно шла в нос корабля — там, во главе колонны, было сейчас ее место.
— Сигни! — догоняли ее ликующие голоса. — Браво, Сигни!
Флот жил, и это ощущали все.
— Нет! — сразу ответил Анджело. — Нет. Не пытайтесь их остановить. Уйдите сами и немедленно выведите нашу полицию.
Центр управления подтвердил получение приказа и вернулся к своим делам. На экранах зала заседаний появились новые строчки текста; приглушенные голоса полицейских начальников дублировали донесения по кому. У стола в центре зала Анджело утомленно опустился в кресло. Многие места на ярусах пустовали, депутаты, сумевшие пробраться сюда по коридорам, испуганно перешептывались. Подперев голову костлявыми руками, Анджело читал доклады, быстро сменявшие друг друга на экране, и наблюдал за доками, где бурлил водоворот людей в доспехах. Некоторые депутаты замешкались и не успели выбраться из секций, где находились их рабочие места или аварийные посты. Дэймон и Элен вместе пришли сюда в поисках убежища, оба были измотаны до предела. Пользуясь своей привилегией, Анджело предложил сыну и невестке занять пустующие кресла у стола.
— Пришлось оставить доковый офис, — негромко сказал Дэймон отцу. — Мы поднялись на лифте.
Сразу после них пришел Джон Лукас с приятелями. Приятели расположились на ярусах, а Джон — за столом. Явились двое Джекоби — у обоих волосы растрепаны, лица блестят от пота. Складывалось впечатление, будто депутаты приходят на заседание лишь затем, чтобы передохнуть.
А обстановка, как показывали экраны, все ухудшалась. Десантники продвигались к центральной; пытаясь уследить за ними, станционная полиция спешно переключала каналы вида. На экранах торопливо чередовались изображения.
— Обслуга интересуется, надо ли запереть двери контрольного центра, — произнес из дверного проема только что подошедший депутат Дью.
— Замки — против пуль? — Анджело облизнул губы и, не сводя глаз с экрана, отрицательно покачал головой.
— Свяжитесь с Мацианом, — предложил Дью. — Заявите протест.
— Уже сделано, сэр. Ответа я не получил. По-моему, он сам на станции.
— В "К" беспорядки, — сообщил экран. — Установлено, что погибли двое и очень много раненых…
— Сэр, — перебил ком, — в "К" толпа штурмует ворота. Прикажете открыть огонь?
— Не открывать! — Сердце Анджело забилось быстрее при мысли о хаосе там, где только что был порядок. — Не стрелять, пока ворота держатся. Вы что, хотите помочь толпе?
— Нет, сэр.
— Вот и не делайте глупостей.
Охранник отключился. Анджело стер пот со лба. Его мутило.
— Я спущусь туда, — вызвался Дэймон, приподнимаясь над креслом.
— Никуда ты не спустишься. Я не хочу, чтобы ты угодил в облаву.
— Сэр, — решительно произнес рядом человек, спустившийся с яруса. — Сэр…
Крессич.
— Сэр, — в третий раз произнес депутат от "К".
— В карантине не действует ком, — сообщил Константину начальник тамошней охраны. — Опять расколошматили. Ничего, мы что-нибудь придумаем. Повесим динамики в доке, под самым потолком, куда не добраться…
Анджело посмотрел на Крессича — седого, изнуренного, столько вынесшего за последние месяцы.
— Вы слышали?
— Они боятся, — сказал Крессич, — что вы позволите военным разорить станцию. Сами улетите, а нас оставите униатам.
— Господин Крессич, намерения Флота нам неизвестны. Но если ваши избиратели попытаются вырваться из зоны, нам останется только стрелять. Предлагаю вам, как только связь будет восстановлена, обратиться через ком к вашей секции — это может возыметь действие, если там уцелел хоть один громкоговоритель. Постарайтесь объяснить ситуацию.
— Чем все это ни кончится, мы останемся париями. — У Крессича дрожали губы. — Мы просили… мы столько раз просили ускорить проверку документов… А теперь — слишком поздно, да?
— Ну что вы, господин Крессич…
— В первую очередь вы позаботитесь о своих. Посадите на корабли — удобные, обеспеченные всем необходимым для жизни пассажиров. На наши корабли!
— Господин Крессич…
— Дело движется, — вмешался Джон Лукас. — Кое-кто из ваших может получить документы. По-моему, сэр, они зря рискуют.
Крессич промолчал, бросив на Лукаса неуверенный взгляд. Затем с его лица сбежала краска, губы задрожали. Дрожь перешла на подбородок. Пальцы вцепились в край стола так, что побелели суставы.
"Занятно, — подумал Анджело, — как легко у него это получается. Поздравляю, Джон. Обитателей "К" утихомирить несложно — достаточно договориться с вожаками, посулить им чистые документы. Вообще-то, некоторые так и поступают".
