знало другой мины, кроме выражения дерзкого упрямства. «Похоже, он хронически недосыпает», — отметил про себя Эмилио. Десантники сменялись с постов часто и на короткое время — это говорило о том, что они прилетели уже измотанными. Да и экипаж — вероятно, дополнительная смена, — выглядел не лучшим образом.
— Сколько угодно, — повторил Порей, давая понять, что Эмилио Константину аукнется его упрямство.
— Мы успеем до вашего отлета. — Эмилио поднялся и направился к выходу, не попрощавшись. Охранники не препятствовали ему. По короткому коридору он проник в просторное чрево корабля и на лифте, шахта которого служила одновременно воздушным шлюзом, спустился к пандусу. Надев противогаз, он пошел навстречу холодному ветру Нижней.
Вопреки ожиданиям Эмилио, остальные лагеря не были оккупированы десантниками Мациана — видимо, сказывались нехватка солдат и отсутствие посадочных площадок. Что же касалось претензий Порея, то они не пугали Эмилио. Станция, конечно, изрядно обеднеет, выполнив их, но тактика проволочек заставит Флот умерить аппетиты. «Обстановка нормализуется, — утверждалось в очередном отцовском уведомлении. — Эвакуации не ожидаем. Флот рассчитывает оборудовать на Пелле постоянную базу».
Известие не радовало, но и не удручало. Вступление Пелла в войну Эмилио считал неизбежным; сохранять нейтралитет до скончания века станции не удастся. Пока на ней находились агенты Компании, Эмилио слабо надеялся на существование какой-нибудь новой силы, ожидающей своего часа. Но вместо этой силы появился Мациан, проигрывающий войну, на которую у Земли катастрофически не хватало средств. Мациан не мог защитить станцию, а станция не могла обеспечить его всем необходимым. И самое страшное: он ничего не знал и не желал знать о хрупком равновесии жизни на Пелле и Нижней. «Где низовики?» — допытывались десантники. «Испугались чужаков», — отвечал Эмилио. Туземцы исчезли без следа. Впрочем, он и не рассчитывал, что они останутся.
Сунув в карман куртки список Порея, он стал подниматься по тропинке на холм. Тут и там среди куполов маячили вооруженные солдаты, вдалеке, на полях, виднелись фигурки работников. Всех поселенцев выгнали на работу, невзирая на возраст, состояние здоровья и официальный распорядок дня. Солдаты спустились к мельнице и насосной станции, они слонялись повсюду, расспрашивая колонистов о продуктовых пайках. К счастью, до сих пор не открылась главная ложь Эмилио — будто бы станция израсходовала все, что они произвели. А наверху, на орбите Пелла, собрались десятки, даже сотни кораблей… «Едва ли, — подумал Эмилио, — Мациан рискнет сейчас ограбить купцов. Очень уж их много. И униатов он не сумеет сдерживать до бесконечности. Вряд ли наша хитрость успеет раскрыться до того, как он сбежит».
Он спустился по склону, по мосту перебрался через водосток, затем поднялся к операторской. Наружный люк был открыт, рядом, потирая озябшие руки, стояла Милико, и ветер играл ее черными волосами. Она хотела пойти на корабль вместе с мужем — боялась отпускать его одного к Порею. Эмилио отговорил ее.
Увидев его, Милико двинулась навстречу. Он успокаивающе улыбнулся ей. Все было не так уж и плохо. Нижняя все еще была в их руках.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
СИНЯЯ СЕКЦИЯ, ПЕРВЫЙ ЯРУС: 5.10.52; 09:00
На ближайшем перекрестке стоял часовой. Джон Лукас помедлил и этим привлек к себе внимание. Рука часового потянулась к пистолету. Держа перед собой карточку, Джон двинулся к солдату — темнокожему, коренастому.
Часовой хмурился, изучая карточку.
— Это депутатский пропуск, — пояснил Джон. — Высшая категория.
— Да, сэр.
Джон забрал пропуск и двинулся дальше по коридору, спиной ощущая взгляд часового.
— Сэр!
Джон повернулся.
— Господин Константин у себя в офисе, сэр.
— Я к его жене. Она мне сестра.
— Пожалуйста, сэр, — спокойно произнес солдат через несколько мгновений и снова превратился в истукана.
Джон пошел своей дорогой.
«Недурно устроился Анджело, — с горечью подумал он. — Ни толп, ни тесноты. И подселенцев не пришлось к себе пускать». Весь этот отсек четвертого коридора с примыкающими к нему помещениями принадлежал Анджело.
И Алисии.
У двери Джон заколебался, желудок сжался. Он зашел очень далеко и если сейчас поведет себя необычно, то у охранника, стоящего за его спиной, возникнут подозрения.
Назад пути нет.
Он нажал на кнопку кома и приготовился ждать.
— Кто там? — спросили за дверью чуть ли не в ту же секунду, и это застигло Джона врасплох.
— Лукас, — ответил он. — Джон Лукас.
Дверные створки раздвинулись. На пороге стояла тощая седая низовка с угрюмыми глазами, окруженными морщинами.
— Я Лили.
Он проскользнул между нею и косяком, остановился и оглядел тускло освещенную гостиную, дорогую мебель. Роскошь. Простор. Встревоженная низовка Лили не отходила от Джона ни на шаг. Дверь беспрепятственно закрылась.
Уловив краем глаза более яркий, чем в гостиной, свет, Джон обернулся и увидел впереди комнату: белый пол, экраны, создававшие иллюзию окон, за которыми простирался космос.
— Ты прийти она смотреть? — спросила Лили.
— Скажи ей, что я здесь.
— Я сказать. — Хрупкая, сутулая низовка поклонилась и отошла. Не зная, чем занять руки, Джон ждал в сумрачной гостиной. Комок в желудке давил все больнее. Из комнаты доносились голоса.
— Джон? — Он с облегчением узнал голос Алисии — по крайней мере один человек там есть, — и содрогнулся от внезапно нахлынувшего отвращения. Ни разу еще он не входил в эти комнаты. Ни разу не видел Алисию слабой, изможденной, жалкой, живущей (если это можно назвать жизнью) в созданной машинами среде. И вот он пришел, сам не ведая зачем. Нет, ведая: найти правду. Выяснить, способен ли он смотреть Алисии в глаза. Все эти годы он обходился видом — экран, изображение… Но стоять в этой комнате, глядеть Алисии в глаза, разговаривать с ней…
Возвратясь в гостиную. Лили сложила руки на груди и поклонилась.
— Ты входить. Ты входить сейчас.
Он двинулся вперед, но на полпути к комнате — тихой, стерильной, белой, — остановился. В животе творилось что-то ужасное — казалось, внутренности свернулись в узел. Он резко повернулся и направился к выходу.
— Ты идти? — преследовал его голос ошеломленной низовки. — Сэр, ты уходить?
Джон коснулся кнопки и вышел, позволив двери закрыться за его спиной. Набрав полную грудь прохладного, живительного воздуха, он зашагал по коридору прочь от обиталища Константинов.
— Господин Лукас. — Сквозь вежливость на лице часового проглядывало любопытство.
— Она спит. — Джон не остановился, лишь судорожно сглотнул. Удаляясь от солдата, он старался побыстрее стереть из памяти белую комнату и вспомнить другую Алисию — девушку, подростка, ребенка…
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Суматоха на станции улеглась, к кабинетам юрслужбы вновь выстроились очереди, и это было добрым признаком. Папка для «входящих» документов распухла от жалоб на военных, требований судебного разбирательства, протестов возмущенных купцов, полагавших, что станция обязана оплатить им вынужденный простой в доках. От встревоженной команды
