только сломаны обе ноги и обе руки, потом у него сместилось несколько позвонков, рана в черепе и еще одна рана на спине. А остальное – сущие пустяки.
Беру посмотрел на меня.
– А что, в Италии существует техника безопасности? – спросила меня эта благородная и чувствительная душа, голос которой дрожал от упрека.
Эпилог
После пятнадцати часов сна, восстановившего мои силы, мы проснулись свежими и уже в Милане.
За это время все пришло в порядок. Барнаби смог забрать свои инструменты, а швейцарская полиция задержала Пивуникони и его партнершу с драгоценным грузом.
Престижератор находился в одном отеле в Бени. Он прописался под фальшивым именем, сам себя выдал в минуту рассеянности, заставив исчезнуть ортопедический бандаж у портье.
Мы трогательно прощались с Барнаби.
Мы пили шампанское, поздравляли себя с успешным завершением дела. Он ничего не делал, чтобы удержать нас. Он прекрасно понимал, что флики в цирке – это несерьезно.
Он просто сказал, что ангажирует новые номера, чтобы заменить нас и Пивуникони.
Беру попросил у него разрешения увезти тигра (которого, как он ему сказал, он нашел), и Барнаби великодушно согласился на это за восемьсот тысяч франков: все сбережения Толстяка.
Нужно было видеть, как он был счастлив, мой булимик, со своим милым полосатым котенком.
– Вот уж удивится моя Берта, – вздохнул он. – Только бы она не причиняла ему слишком много неприятностей!
– Ты еще не нашел имя для своего полосатого? – спросил я, указывая на тигра.
– Ну, конечно! – возразил он. – Я назову его Клеменсо!
