триремы воины и моряки, но никто не промолвил ни слова.
Сойдя в лодку, Хирам крикнул:
– Отдать концы!
И лодка отчалила от триремы.
– Правь на Карфаген! – распорядился Хирам. Почти одновременно поднялись весла и на лодке и на триреме. Вспенивая морскую гладь, оба судна понеслись к гордому городу. Но вскоре лодка стала заметно отставать от мчавшейся вихрем быстроходной триремы, увозившей в Карфаген главу Совета Ста Четырех…
– Что случилось? Почему ты так долго пробыл на триреме? Что ты там делал? – осыпала своего избранника вопросами бледная Офир.
– Мы слышали звон мечей, чей-то крик! – вмешалась Фульвия. – Ты бился? Но тебя отпустили?
– Да. я бился! – угрюмо ответил Хирам. – И тот, кто поднял свой меч на меня, уже никогда не возьмется за оружие. Он убит…
– Гермон? – еще больше побледнела Офир.
– Нет, я не дрался бы с дряхлым стариком. Я убил твоего жениха, Офир. Тсоур уже никогда не потревожит тебя своими домогательствами. Он дрался храбро, и мне жаль, что не было другого выхода. На земле нет места для нас обоих. И он пал в честном бою.
– А ты?
– А я, как видишь, свободен. Мало того – мы плывем в Карфаген. Там ты будешь жить в доме Фульвии. Я опять послужу своей отчизне. Гермон обещал, что мне передадут командование флотом. Я сделаю все, что смогу. Но Ганнибала нет. Карфаген безоружен, и страх за судьбу родины леденит мою кровь…
Хирам в скорбной думе поник головой.
– Будь что будет! – промолвил он мгновение спустя. Через час лодка вошла в порт Карфагена. Триремы давно уже были там и затерялись среди других боевых судов, на которых лихорадочно кипела работа: флот Карфагена деятельно готовился к встрече с врагом.
XVIII. СНОВА В КАРФАГЕНЕ
Вечером того дня, когда Хирам убил Тсоура, он в сопровождении Талы шел по улицам Карфагена.
Офир, Фульвия и молодая рабыня остались в доме Фульвии, куда все сопровождавшие Хирама люди пробрались, не обратив на себя особого внимания, маленькими группами.
Собственно говоря, и Сидон, и многие из воинов Талы, да и сам старый солдат были очень не прочь покинуть Карфаген, явно осужденный на гибель. Сидон сердито ворчал, что Хирам делает глупость, ввязываясь в безнадежную борьбу с римлянами, но когда Хирам заявил, что он решил разделить участь родного города, а всем своим спутникам предоставляет полную свободу действий, отнюдь не принуждая их сражаться против римлян, ни один не захотел покинуть своего вождя.
По дороге ко дворцу Гермона к Хираму и Тале присоединился поджидавший их Фегор.
– Привет вам, храбрые воины! – сказал он. – Поздравляю с удачным исходом всей вашей затеи. Дело-то поворачивалось совсем не в вашу пользу, но боги, видимо, устали преследовать тебя, Хирам, и я очень этому рад, хотя бы в силу того, что погибни ты, пропал бы и обещанный мне тобою талант.
– Ты получишь заработанные деньги! – хмуро отозвался Хирам.
– Да. Я ведь верно служу тебе и… И другим. Между прочим, друг Хирам, ты спрятал Офир, конечно, в доме Фульвии? Я знаю. Я все знаю. Но позволь посоветовать тебе: Гермону ты об этом не говори. Я человек осторожный: кто знает, не передумает ли горделивый Гермон? Сейчас ты в милости. А через день погода может измениться. Но идем же, Гермон не любит, чтобы его заставляли дожидаться. Да, еще; Совет Ста Четырех уже обсуждал вопрос о тебе.
– И как решил совет? – живо обернулся Хирам.
– В твою пользу… пока. Ты можешь оказать слишком ценные услуги, чтобы отказываться от твоего меча. Но повторяю:
пока… Никто не может поручиться за то, что будет потом. У Тсоура жив отец. Он может пожелать отомстить тебе за смерть убитого тобою сына. Словом – осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Иначе я сильно рискую.
– Ты? Ты чем-то рискуешь? – остановился Хирам. – Чем же?
– Своими деньгами! Боги, как ты забывчив! – сухо рассмеялся шпион.
…Почти до полуночи старый Сидон, ворча и призывая на головы карфагенян всевозможные проклятия, бродил по саду патриция Гормона под стенами небольшого уединенного дома.
По временам он подходил к одному из окон, сквозь прикрытую ставню которого пробивался слабый луч света и слышались неясно два голоса: один – твердый, уверенный, спокойный – Хирама, и другой – слабый, трепетный, усталый – главы Совета Ста Четырех.
– У меня язык отвалился бы, если бы я болтал столько, сколько они сегодня! – бурчал старый моряк. – И о чем это они говорят? Спорят, что ли? Так нет, не похоже…
Он был прав. Гермон встретил Хирама приветливо и сказал ему, что Совет Ста Четырех уже подписал помилование и назначение Хирама командующим флотом Карфагена. Пехотой должен командовать Гасдрубал, а конницей, большей частью навербованной из нумидийцев, Фамия.
– Вот человек, которому я не доверил бы такую ответственную должность! – невольно воскликнул Хирам.
– Что делать? У нас нет людей! – с горечью отозвался Гермон.
Потом он попросил Хирама изложить свой план действий. Осведомившись детально о числе судов
