– Не тебе говорить о принципиальности, Майк Рэндалл, – ответила она, – когда ты эксплуатируешь маленьких детей, не умеющих считать. В один прекрасный день тебя посадят за ростовщичество.
Пэтти уже готова была вмешаться в словесный турнир, как в парадную дверь постучали. Она узнала, чей это стук, пригладила волосы, глубоко вздохнула и пошла открывать.
Там стоял Зик, готовый к обороне. А позади из кустов вылез П. К. и подошел к демаркационной линии – трещине на дорожке. Зик произнес деловито:
– Я здесь по службе.
И когда она не ответила, продолжал:
– Из Вашингтона звонил директор ФБР. Он поручил мне передать личную благодарность всей семье Рэндаллов за согласие использовать Дьявольского Кота Рэндалла в качестве информатора Бюро.
Возникший за спиной Пэтти Майк заинтересованно спросил:
– А медаль ему дадут? Его повезут на самолете в Вашингтон на прием к президенту…
Пэтти перебила его:
– Майк, не надо!
В этот момент Д. К. решил улизнуть – втянул бока и сделал вид, что он невидимка. Пэтти преградила ему путь ногой:
– Ну нет, сегодня тебе нельзя выходить из дому. Ты у нас больной. Иди назад, в постель.
П. К. мяукнул в знак приветствия. Пэтти громко хлопнула в ладоши:
– Давай, давай, – обратилась она к П. К., – марш в кусты!
И сказала Майку:
– Если ФБР сообщит мне что-нибудь стоящее, я тебе расскажу.
– Значит…
– Именно!
Пожав плечами, Майк удалился. Зик осторожно улыбнулся.
– Я надеялся, что ты дашь мне шанс объясниться, как только дело закончится и я смогу о нем говорить.
Д. К. попробовал убежать. Упрямства в нем было больше, чем у торговца подержанными машинами. Пэтти опять успела преградить ему путь и нагнулась, чтобы приласкать. Она погладила ему шею, и он тут же замурлыкал. Она сказала Зику:
– Тебе бы не хотелось, чтобы люди мурлыканьем давали знать, что им хорошо? Многие из нас даже забывают улыбаться, – Тут она сменила пластинку. – Объясниться по какому случаю?
С момента появления Марка Пэтти дала себе слово, что постарается вести себя, как Ингрид. Прошлое ничто по сравнению с настоящим. Надо быть школьником, стирающим текст с доски. Она повторяла про себя слова Ингрид: «С ним страшно весело, но когда копнешь поглубже, то замечаешь, что там ничего нет».
Какой точный портрет Грега!
Некоторое время Зик помалкивал. Он никак не мог понять, кому неловко: ей или ему.
– Ну, – заговорил он, – по поводу вечернего инцидента в ресторане…
– А, вот ты о чем… Я об этом как-то даже не подумала.
Зик глядел ей прямо в глаза.
– Мне не хотелось бы говорить об этом вслух, мисс Рэндалл, но вы отъявленная лгунья!
Она кивнула.
– В нашей семье это наследственное. – Она заговорила серьезно: – Я иногда говорю неправду даже самой себе. Это, Зик, самое скверное. Милый, если бы я тебя не любила, мне не было бы так больно. А если бы мне не было так больно…
Она заранее знала, что сейчас произойдет.
– Нет, Зик, не надо. Не здесь… Зик, прошу тебя… Миссис Макдугалл…
Умудренный жизненным опытом, Д. К. с огромным интересом наблюдал за переплетением ног перед его взором. Давным-давно он уяснил, что когда ноги ставятся в подобной позиции, люди теряют всякий контакт с окружающим миром и он может поступать, как заблагорассудится.
Приняв все меры к тому, чтобы все части тела находились в максимально возможном равновесии, он ринулся прочь. Он свернется под любимым кустом неподалеку от дорожки. Если повезет, то произойдет встреча с собакой. Так интересно наблюдать за реакцией ничего не подозревающей собаки, когда на расстоянии фута она вдруг услышит кошачье шипение.
– Зик! Миссис Макдугалл идет! Я ее вижу.
Д. К. обернулся, чтобы понаблюдать за поведением любимых объектов – людей.
Тут послышался голос Ингрид:
– Такими вещами нельзя заниматься на людях. Вы дурно влияете на мой моральный облик.
А затем громко заговорил Майк:
