— Тогда не знаю.
Во время этого короткого разговора Роналд Хантер, решив взяться за своего противника с другой стороны, в свою очередь появился в гостиной.
— Вы один? — спросил он вконец обалдевшего Фальеро.
— Странный вопрос… Вы тоже ищете Субрэя?
— Да.
— В доме его нет, во всяком случае, я так думаю…
— С вашего позволения, я проверю. Главное — не двигайтесь с места!
Фальеро мрачно уверил англичанина, что, если тому вздумается даже поджечь виллу, он не встанет с кресла. Хантер тоже заглянул в спальню, потом в ванную и услышал отчаянный вопль Тоски. Как и положено истинному британцу, Роналд покраснел до ушей и быстро захлопнул дверь:
— Sorry, Mrs…[9]
Он вернулся в гостиную в тот момент, когда Мортон вышел из кухни.
— Ну, Ронни?
— Пусто, Майк!
— Да не испарился же он, в самом деле?!
Не подозревая о том, что его ждет, Жак вошел в гостиную. Увидев вытаращенные глаза Фальеро, он быстро сообразил, что к чему, и хотел было вернуться назад, но опоздал — дорогу в сад преградил американец. Жак оттолкнул плечом Хантера и бросился в спальню, рассчитывая выскочить в сад через ванную, но, распахнув дверь и услышав крик Тоски, застыл на месте и угодил в лапы преследователей. Мортон схватил Жака, а Хантер прикрыл дверь в ванную:
— Excuse me, Mrs**…[10]
Но Тоска без чувств сползла по стенке и не слышала извинений. В гостиной, куда Мортон уже привел Субрэя, Роналд, не отличавшийся ненужной жестокостью, сразу же сообщил, что синьоре, по всей видимости, нехорошо. Проходивший мимо Эмиль бросился на помощь и, забыв постучать, влетел в ванную. Тоска как раз поднималась. Кричать у нее уже не было сил. Дворецкий так смутился, что, забыв все правила, забормотал на родном языке:
— Verzeihen Sie mich, gnadige Frau…[11]
А в гостиной события разворачивались с нарастающей быстротой. Мортон и Хантер, загнав Субрэя в угол, уговаривали отдать кейс, не вынуждая прибегнуть к более убедительным аргументам. Донельзя возбужденный этой сценой Фальеро громко протестовал:
— Вы не знаете французов, синьоры! Этот ни за что не изменит своему долгу! Он предпочтет, чтобы вы прикончили его на месте! Синьор Субрэй — человек отважный! Вам придется как минимум очень долго его колотить!
Жак поглядел на Санто:
— Вам бы очень хотелось, чтобы эти джентльмены окончательно вывели меня из строя, да? Но я не испытываю ни малейшего желания стать калекой ради того, чтобы доставить удовольствие какому-то садисту! Вот мой кейс, синьоры. Я изо всех сил старался сохранить его, но бумаги дядюшки Фальеро, по- моему, не заслуживают, чтобы я положил за них собственную жизнь.
Санто презрительно фыркнул:
— Вы трус, Субрэй! Я это всегда подозревал…
— А вы, надо думать, покажете мне, как умирают, спасая изобретение любимого дяди?
— Мое дело изобретать, а не драться! Для таких вещей существуют наемники… Убийцы на жалованье вроде вас!
Появление Тоски, затягивающей поясок халата, окончательно взбесило Фальеро.
— Тоска! Вы совсем лишились рассудка? Являться в неглиже на глазах у этих похотливых субъектов!
— Какая разница?
— То есть как это?
— За последние несколько минут все они, включая Эмиля, видели меня совершенно голой, так что, честное слово, мне сейчас не гоже строить из себя воплощение стыдливости!
— Тоска… вы меня разочаровываете…
— А вы, Санто? Неужели вы и вправду думаете, что оказались на высоте? Почему вы не предупредили меня, что наша брачная ночь уподобится туристической экскурсии, а основной достопримечательностью буду я сама? Очевидно, синьоры немного опоздали? О, да я же их узнаю! Это великие оригиналы! Они не знали, что римские Олимпийские игры уже окончены, и во что бы то ни стало хотели показать свои достижения в борьбе! Чем могу вам служить, синьоры?
Мортон, который был очарован такой любезностью и, возможно, недостаточно умен, чтобы оценить иронию, неловко поклонился:
— Ничем, синьора… Теперь, когда синьор Субрэй продемонстрировал добрую волю, нам больше незачем вас беспокоить… Ваш кейс, Субрэй, please?
Жак протянул ему кейс. Немного поколебавшись, Майк разразился громким хохотом.
— Думаете, я такой простак, Субрэй? Бросьте-ка его лучше к моим ногам и поднимите руки вверх! Ну, старина?
Чемоданчик шлепнулся рядом с американцем. Тот подождал, пока Жак поднимет руки, потом вытащил револьвер и опустился на корточки, не сводя глаз с француза. Он уже схватил кейс и собирался встать, как вдруг услышал тихий голос Хантера:
— Мне было бы очень жаль заканчивать карьеру убийством такого славного малого, как вы, Майк… Положите оружие на пол…
Мортон повернул голову и воззрился на британского коллегу:
— Ronnie, you!.. Dobled-cross![12]
— Бросьте, Майк, разве на моем месте вы не поступили бы точно так же?
— Конечно… Ну и дурака я свалял! О'кей, готов платить за ошибку!
Он выпрямился.
— А что теперь, Ронни?
— Ногой подтолкните револьвер ко мне…
Майк повиновался.
— Превосходно. А теперь сделайте то же самое с кейсом.
Американец и тут не стал спорить.
— Вы и вправду надеетесь унести его с собой, Ронни?
Ироническая улыбка Мортона немного тревожила англичанина. Он чувствовал, что произошло или вот- вот произойдет нечто, не слишком для него приятное. Роналд быстро нагнулся и сунул револьвер американца в карман.
— Ну вот, а теперь я удалюсь вместе с трофеем.
— Не думаю, Ронни.
— Почему?
— Гляньте, что у вас за спиной!
Англичанин хмыкнул.
— Старый трюк, Майк, вот уж не ожидал от вас…
Не отводя взгляда от тех, кто стоял перед ним, и не заботясь более о странном выражении их лиц, Хантер стал медленно наклоняться, но так и замер в полусогнутом положении, услышав резкий окрик. Выглядел он так комично, что Тоска не могла удержаться от смеха.
— Не очень-то дергайтесь, товарищ Хантер… А то я могу вспомнить, как жестоко вы обошлись со мной в церкви Сан-Петронио…
Англичанин понял, что Наташа Андреева решила взять реванш, и безропотно покорился. Похоже, Дэйзи придется одной воспитывать Алана и Монтгомери…
— Выпрямитесь, Хантер! И идите ко мне пятясь, но не вздумайте оборачиваться, иначе я выстрелю!
Подняв руки, Роналд начал нетвердым шагом пятиться к двери.
