— Очень жаль…
— Что?
— Это избавило бы вас от утомительных и совершенно ненужных действий. Тогда бы вы знали, что влюбленные имеют обыкновение назначать свидания в самых невероятных местах. А этот шотландец, по его же собственному признанию, так любит мисс Поттер, что хочет увезти ее с собой на родину. Только этому мешает Дункан… и вот, желая ускользнуть от его бдительного ока, влюбленные решили встретиться там, куда Дункан ни за что не явится.
— Это только предположение!
— А не заметили ли вы, мистер Блисс, в их поведении чего-нибудь такого, что подтвердило бы мои слова?
— То есть… ну… короче говоря, они целовались. Но это же ничего не доказывает!
— О, совсем наоборот, мистер Блисс… И позвольте дать вам совет: ни на шаг не упускайте из виду шотландца, потому что именно с этого момента ему грозит смертельная опасность! Я, по крайней мере, в этом не сомневаюсь.
— Ему грозит опасность?
— Да, мистер Блисс, и будет крайне прискорбно как для него, так и для вас, если случится несчастье. Вы меня поняли?
— Прекрасно, супер.
— Тогда все в порядке. Но, главное, оставьте его в покое и не предпринимайте никаких мер, не посоветовавшись предварительно со мной. У меня есть предчувствие, мистер Блисс, что этот овцевод, с его наивностью, попав в мир дунканов и дэвитов, обязательно вызовет там изрядное замешательство, а мы не преминем этим воспользоваться.
Уходя от Бойланда, Блисс размышлял, что надо бы отправлять людей в отставку раньше, чем они выживают из ума — ведь когда суперинтендант полиции впадает в маразм, это не может не сказаться на работе всего отдела.
Слушая Мак-Намару, Дункан мысленно благодарил Господа Бога за то, что он создал дураков ради вящего процветания всех прочих. Шотландец описывал свою будущую свадьбу с Патрицией, когда они приедут в Томинтул, перечисляя имена всех, кого пригласят. Джек испытывал к Малькольму что-то вроде насмешливого презрения и в то же время не мог удержаться от странной жалости к наивному горцу и его иллюзиям. Но Дункан знал и исповедовал только один закон — право сильнейшего, и он быстро прервал разглагольствования Мак-Намары.
— Мистер Мак-Намара, вам скоро идти. Вы хорошо помните инструкцию?
— Не дергайтесь зря, старина, у меня самая замечательная память во всем Томинтуле!
— Тем лучше… И самое главное, ни под каким видом не уклоняйтесь от намеченного маршрута, иначе… Короче, когда дело касается наркотиков, мы становимся крайне недоверчивы и склонны ко всякого рода ложным интерпретациям. Будет очень печально, если мои люди, которым поручено наблюдать за вами, вообразят, будто вы собираетесь прикарманить товар…
— А что бы я с ним делал?
Дункан вздохнул. Слышать от человека, что он не знает, куда девать целое состояние, которое тащит под мышкой, было почти нестерпимо. В комнату неслышно проскользнул Питер Дэвит.
— Вы, как обычно, слушали под дверью? — недобро усмехнулся Джек.
— Как же иначе я мог бы быть всегда в курсе дел?
Мужчины в упор взглянули друг на друга, и легкий смешок странно противоречил их горящим ненавистью взглядам. Дункан думал, что настало время расстаться с Дэвитом (на языке хозяина «Гавайской пальмы» это слово имело ужасающе конкретный смысл), а Питер, в свою очередь, представлял себе, какая рожа будет у его патрона, когда тот узнает, что героин увели у него прямо из-под носа. Не говоря уж о том, что Дункану придется объясняться с «большим боссом» Сохо и объяснение это очень даже может закончиться погружением на дно Темзы, и такая перспектива более чем радовала Дэвита.
— Вы, конечно, не будете спускать глаз с нашего друга, Питер?
— Разумеется.
— Но вы сумеете устроить так, чтобы ваша… дружеская забота не напоминала слежку?
— Я не новичок, Джек.
— Тогда, джентльмены, мне остается лишь пожелать вам удачи!
— Ну, сегодня мы ничем не рискуем. Это же просто проба!
— Она будет иметь смысл только в том случае, если вы, Питер, будете расценивать ее как настоящую операцию.
Когда Мак-Намара поднялся, Дункан заметил рядом с его креслом чемодан необъятных размеров. Малькольм взял его за ручку.
— Это еще что такое?
— Моя волынка.
— Но вы, надеюсь, не намерены тащить этот инструмент в Дроу-док?
— Это мой талисман. Без него я теряю половину способностей.
Как и было условлено, Мак-Намара вышел из «Гавайской пальмы» с видом туриста, болтающегося по Лондону без определенной цели, и пошел далее размеренным шагом. Он пересек Ромилли-стрит и Комптон-стрит, не обращая внимания на уличное движение. Это, естественно, вызвало яростную брань таксистов, а Малькольм, не желая оставаться в долгу, отвечал в том же духе. Все это происходило на глазах удивленного и перепуганного Дэвита, который следовал за шотландцем на расстоянии сотни шагов. «Решительно, у этого олуха довольно странные представления о способах не привлекать к себе внимания», — думал он. На углу Шафтсберри-авеню крыло какой-то машины зацепило юбочку шотландца, и тот счел своим долгом проучить наглеца шофера. Вынужденный вмешаться полицейский объявил, что Малькольм неправ, но Мак-Намара ответил, что у них в Томинтуле никто не гоняет с такой сумасшедшей скоростью. Полисмен оказался человеком миролюбивого склада.
— Где находится это место, о котором вы говорите, сэр?
— В Шотландии, в графстве Банф.
— Так, понимаю. И значит, в Граминтуле…
— В Томинтуле!
— Простите, сэр. Так в Томинтуле вас не научили, что желательно пересекать улицу по пешеходным дорожкам?
— Нет.
— Вы меня удивляете, сэр.
— Дело в том, старина, что в Томинтуле вообще нет проезжей части, а стало быть — ни машин, ни пешеходных дорожек. И все-таки Томинтул — очень неплохое место. Вам стоит туда съездить.
— При случае не упущу возможности, сэр.
Глядя вслед удаляющемуся шотландцу, полисмен приподнял каску и почесал голову, что служило у него признаком растерянности.
Добравшись до Черринг-Кросс, Малькольм спустился в метро, не преминув заметить контролеру, что цена кажется ему просто скандальной, сел на «Метрополитен энд дистрикт лайнз», сделал пересадку в Уайтчепеле и наконец добрался до Блумсбери, где его ожидало такси. Машина доставила его на перекресток Саундерс-Несс и Гленгарнок-авеню и остановилась как раз напротив Дроу-дока. Дальше шотландец пошел пешком. Он сразу же заметил «Звезду Индии» и матроса, со скучающим видом облокотившегося на борт. Малькольм увидел, как матрос, едва взглянув на него, быстро спустился по мостику и стал ждать. Вскоре моряк подошел к Мак-Намаре.
— Простите, сэр, но вы, конечно, шотландец?
— Точно!
— Тогда, может быть, вы знаете мою кузину Элспет из Стирлинга?
— Нет, но очень об этом жалею, потому что слышал, какая она красотка.
— О'кей, пошли опрокинем по маленькой.
И они бок о бок направились в «Разочарованного пирата», где, заказав две порции виски, матрос вышел в туалет. Оттуда он вернулся с объемистым пакетом и вручил его Малькольму.
