милой шуткой! Гарри Комптону казалось, что он никогда не поймет женщин. А потом его охватила ярость. Он пошел прочь, обращаясь к воображаемому собеседнику и бешено жестикулируя на ходу. Раз все подталкивают его к преступлению — что ж, он украдет досье «Лавина»! Один или с Пенелопой он покинет Англию! Коль скоро никто не желает слушать его излияний, он готов стать отщепенцем, отверженным!
На этой стадии размышления Гарри были прерваны. Почувствовав, что его кто-то тянет за рукав, молодой человек обернулся. На него сурово взирала женщина лет пятидесяти, одетая как квакерша.
— В девять часов утра! — отчеканила она. — Вы и в самом деле перебарщиваете, молодой человек!
Похоже, само Провидение судило Гарри блуждать в мире загадок. Он обалдело уставился на эту пожилую англичанку в очках.
— Чего вам от меня надо?
— Я могла бы быть вашей матерью!
— Только этого не хватало!
— Поэтому я говорю вам, как сыну: и не стыдно вам пить? Разве вы не знаете, что невоздержанность — мать всех пороков? Подумайте, какой пример вы подаете…
— Вы что, совсем спятили?
— Наглец!
— Наглец? Кто вас звал? По какому праву вы меня оскорбляете? Назови вы меня шпионом, я бы еще понял! Но пьяница — это уж слишком! Потому что я шпион, понятно вам? Шпион, а не пьяница!
— Да-да… конечно… Я как-то не заметила… И где были мои глаза? Да, шпион, совершенно верно… вылитый шпион… Но, знаете, я всегда с большой симпатией относилась к шпионам…
Вытаращив глаза и продолжая болтать, квакерша осторожно пятилась от Гарри. Наконец, оказавшись достаточно далеко и сочтя себя в полной безопасности, она завопила так, что полицейский, который, подобно розовым фламинго, спал стоя, чуть не рухнул от удивления. Очухавшись, он подскочил к женщине, и та указала ему на спокойно удаляющегося Гарри:
— Этот… молодой человек… Он сумасшедший!
Констебль бросился за Комптоном и хлопнул его по плечу.
— Прошу прощения, сэр… но вон та дама заявила…
— Передайте ей, чтоб занималась своими делами и не совала нос в чужие.
— Вы с ней знакомы?
— Первый раз в жизни вижу! Она остановила меня посреди улицы, чтобы сообщить, будто я пьян и должен подумать о своей матери! Мне бы очень хотелось знать, что ей до того, думаю я о матери или нет!
Полицейский ничего не понимал, однако он видел, что молодой человек не пьян, не замечал никаких признаков сумасшествия. В это время к ним приблизилась квакерша и, остановившись в двух метрах от Комптона, спросила:
— Ну как, вы его арестуете?
— Не вижу причин.
— Но он же шпион!
Больше всего на свете страж порядка ненавидел, когда над ним издеваются.
— Давайте сразу разберемся! — сурово заметил он. — Вы обвинили этого молодого человека в пьянстве, потом сообщили мне, что он сумасшедший, а теперь утверждаете, будто он шпион!
— Но он сам мне признался!
— Правда? Что ж, я тоже сделаю вам одно признание: у меня руки чешутся отвести вас в участок за скандал в общественном месте!
Возмущенная дама чуть не подавилась вставной челюстью, но решительный вид констебля побудил ее как можно скорее убраться восвояси. Уходя, она поклялась себе написать премьер-министру о том, что в ряды полиции Ее Величества проникли коммунисты.
Что до Гарри, то всю дорогу до Блумсбери он смеялся над нелепостью происшествия. В самом деле, его чуть не арестовали по совершенно вздорному обвинению, но стоило признаться в настоящем преступлении, как его оставили в покое! Должно быть, это один из образчиков внутренних противоречий капитализма!
10 часов 00 минут
Дома у Гарри наконец нашлось время немного привести себя в порядок. Последние приключения отбили у него охоту бунтовать, и молодой человек смирился с необходимостью разыгрывать шпиона. Он собирался лечь спать, чтобы набраться сил для подвига, который ему предстояло совершить нынче вечером в доме сэра Реджинальда Демфри. Комптон уже коснулся коленом своего ложа, как вдруг в дверь постучали. Гарри тихонько выругался и босиком пошел открывать.
— Кто там?
— Отоприте, Комптон!
Багдасарьян!.. Гарри впустил армянина.
— По-моему, я приказал вам зайти ко мне!
— Я слишком устал… и, как видите, собирался лечь.
И Комптон, не обращая больше внимания на гостя, скользнул под одеяло. Багдасарьян сел рядом.
— Хороший шпион не ведает усталости! — заявил он.
— Значит, из меня никогда не получится хороший шпион!
Армянин бросил на Гарри подозрительный взгляд.
— Кажется, вы слишком легко примирились с этой мыслью.
— Разве это не самое мудрое решение?
— Самым мудрым будет добиться успеха сегодня вечером, если, конечно, вы хотите еще немного пожить…
— Ах, вы пришли только для того, чтобы мне это передать?
— Нет… Предупреждение исходит от меня лично. Провалите только операцию, Комптон, — и я убью вас собственными руками.
Поклонник Пенелопы хмыкнул.
— У вас весьма своеобразная манера поднимать настроение!
— Плевать мне на ваши настроения! Я хочу одного — спасти свою шкуру.
— Не понимаю…
Только сейчас Комптон заметил, что у его гостя очень озабоченный вид.
— Я звонил своему шефу… и уверил его, будто миссис Лайтфизер мертва. К счастью, он не стал спрашивать подробностей… Однако рано или поздно правда все равно выплывет…
— И вы полагаете, что для вашего здоровья полезнее в тот день оказаться вне пределов досягаемости?
— Или заблаговременно вручить ему досье «Лавина».
— Ясно…
— Поэтому вам необходимо сегодня вечером выполнить задание, иначе, как ни грустно, мне придется ликвидировать всех троих: миссис Лайтфизер, ее дочь и вас, а уж потом идти докладывать о провале… Я вовсе не жажду сдохнуть в Сибири, товарищ!
— Как я вас понимаю!
— Вы что, издеваетесь надо мной?
— Нет, для этого я слишком сонный… Уходя, не забудьте запереть дверь. Спокойной ночи!
Багдасарьяна душила ярость, но, немного поколебавшись, он все же взял себя в руки.
— Мы еще увидимся, Комптон!
— Увы!
Среда, вечер 17 часов 30 минут
Те, кто проходили по Де Вере Гарденс мимо особняка сэра Реджинальда Демфри, сразу понимали, что там происходит что-то необычное. Во всех окнах ярко горели люстры. По дому, словно выделывая па какого-то нескончаемого балета, деловито метались темные фигуры. Розмери Крэпет в черном шелковом платье и кружевном чепце несколько раз выходила на крылечко, поражая своим торжественным видом подруг и коллег из соседних домов. Как всегда величественный Уильям Серджон
