— А что вы будете делать, когда Стелла родит ребенка без мужа?
— Что делать? Помогу ей воспитать малыша, разумеется!
— Я ненавижу его заранее, прежде чем он появился на свет!
— Que vergogna![61] Ну что ж, тогда мы уйдем из дому все втроем и докажем, что вполне способны обойтись без твоей помощи!
— Могли бы доказать мне это и раньше!
— Ты упрекаешь меня за кусок хлеба? Va bene![62] Ты ужасный человек, Анджело! И если хочешь знать, меня нисколько не удивит, если в конце концов окажется, что ты и убил этого берсальера!
И «бедная тетя» удалилась в комнату Стеллы, оставив племянника в полной прострации.
Наутро Анджело ушел из дому, даже не позавтракав, дабы показать, что больше не желает иметь ничего общего с женщинами, вдруг превратившимися в его врагов. По правде говоря, ни он, ни Стелла, ни Пия не придавали особого значения собственным словам, однако делали вид, будто не сомневаются в их истинности, что позволяло каждому упиваться своим горем.
Ромео, полагая, что совершил один из лучших поступков за всю свою сознательную жизнь, пребывал в полной эйфории и тут же попросил у инспектора разрешения оповестить о событии жену. Дзамполь не стал возражать, а, более того, с восторгом согласился. И Джульетта, в который раз оторвавшись от домашних хлопот, узнала от супруга, что им предстоит стать крестными будущего ребенка инспектора, причем, несомненно, самого выдающегося младенца в Турине, ибо его папа — достойнейший человек во всей Италии. Джульетта немедленно отнеслась к новости с подозрением.
— Скажи-ка, Ромео, уж не ты ли, случаем, собираешься стать отцом?
Тарчинини на мгновение остолбенел, потом, оправившись от изумления, расхохотался.
— Да нет же, Джульетта миа, мало того, что на всей нашей планете лишь одна женщина способна очаровать меня до такой степени, но, поскольку я провел в Турине всего несколько дней, сама понимаешь, это было бы слишком…
Джульетта обещала приехать в Турин, как только ей сообщат день и час, когда потребуется ее присутствие.
— Ты же отлично знаешь, cuor mio[63], что я живу лишь тобой, и, если Всевышний, снизойдя к моей просьбе, позволит мне умереть первым, я буду ужасно страдать в раю, пока ты снова не присоединишься ко мне! — проворковал Ромео.
У Тарчинини, как и у его супруги, не возникало никаких сомнений, что обоим уготовано место в раю, если только справедливость Всевышнего не преувеличивают.
Когда Ромео повесил трубку, лицо его выражало такое блаженство, что комиссар выглядел лет на десять моложе обычного, и Алессандро от души понадеялся, что однажды и с ним произойдет нечто подобное после телефонного разговора со Стеллой, той самой Стеллой, которой он, в сущности, еще почти не знал.
— Алессандро, надо ковать железо, пока горячо! Я бегу в гостиницу за белыми перчатками, а потом мы вместе отправимся к Дани просить руки Стеллы!
Дзамполь почувствовал, что сопротивляться бесполезно. И потом, в глубине души он вовсе не испытывал желания спорить с шефом! Оба они уже собирались уходить, как вдруг зазвонил телефон. Инспектор снял трубку и почти сразу передал ее комиссару.
— Это вас… врач из Пинероло…
— Да, знаю… Здравствуйте, доктор… Вы хотите сообщить мне, кто покорил сердце богатой наследницы?.. Что?! Кто?! Не может быть!.. Она сама вам сказала?.. В таком случае… Совершенно невероятно… О нет, я не могу вам ничего объяснить по телефону… И часто он приезжал в Пинероло?.. Вы его ни разу не видели?.. Странно, правда?.. Во всяком случае, спасибо, доктор! И — до скорой встречи, ибо я наверняка не сегодня завтра снова загляну в Пинероло… До свидания и еще раз спасибо!!!
Тарчинини задумчиво опустил трубку на рычаг и суровым, довольно удивительным для такого весельчака тоном заметил:
— Очень возможно, Алессандро, что вам не придется стать зятем убийцы…
— Вы думаете, Стелла не согласится выйти за меня замуж?
— Не в том дело! Боюсь только, я с самого начала угодил пальцем в небо и, по всей видимости, Анджело Дани не имеет ни малейшего отношения к убийству берсальера… Угадайте, кто женится на вдове Росси и ее шестидесяти миллионах лир? Доктор Джузеппе Менегоццо!
— Ну и ну! А это точно?
— Куда уж точнее! Я даже вроде бы уловил легкую досаду в голосе собеседника… Похоже, везение коллеги его здорово уязвило…
— Но в таком случае, синьор комиссар…
— Dolcemente[64], Алессандро! Не стоит проявлять излишнее рвение! Пока ничто не доказывает, что доктор Менегоццо — не самый обычный охотник за приданым! Не стоит забывать, что в момент убийства берсальера он присутствовал на муниципальном собрании в Сузе! Верно?
— Так чем мы сейчас займемся?
— Программа — та же. Мы едем к Дани!
— Но, шеф, вам не кажется, что…
— Я полагаю, инспектор Дзамполь, что мы всегда успеем обелить или арестовать подозреваемого, зато хорошая жена не валяется на дороге! И раз уж вам повезло найти подходящую супругу, лучше не выпускать ее из рук! В путь, Алессандро!
За столом Дани царила мертвая тишина. Мрачный настрой Анджело, печаль Стеллы и отрешенность тетки не располагали к разговорам. Поэтому все в полном молчании ели поленту с горячей свининой. Из троих сотрапезников Пия меньше других поддавалась общему пессимизму. Судя по ее отсутствующему виду и внезапным приступам смеха, бывшая учительница вновь вернулась в свой собственный призрачный мир. Неожиданно она стукнула Анджело по руке черенком ножа.
— Перестань класть локти на стол!
И, прежде чем парень успел отреагировать, старуха повернулась к Стелле.
— А ты прекрати шмыгать носом! — приказала она. — Хотела бы я знать, где вы набрались таких отвратительных манер! Если будете продолжать в том же духе — попрошу священника не допускать вас с первому причастию! Слышишь, Анджело?
Молодой человек, не выдержав, так неприлично выругался, что Стелла вздрогнула, а «бедная тетя» отвесила ему здоровенную оплеуху.
— Turco! — возопила возмущенная старая дева. — Bestiemmiatore! Maledetta![65] Я лишаю тебя десерта!
И, дабы не быть голословной, она утащила из-под носа Анджело тарелку с полентой, унесла ее на кухню и вытряхнула в помойное ведро. Племянник сначала замер от удивления, потом вскочил и спокойно (что придало еще больше веса его словам) бросил сестре:
— Чокнутая и шлюха — это чересчур для одного дома! Я отступаюсь! Завтра же утром собираю манатки, и выкручивайтесь сами, как хотите! Может, у меня тоже есть право жить по-человечески, а?
Негромкий стук в дверь помешал этой сцене закончиться мелодрамой.
— Кто бы это мог быть? — пролепетала Стелла.
— Как по-твоему, откуда мне знать? — сухо отозвался Анджело. — Если ты не в курсе, могу сообщить, что пока не научился видеть сквозь стены!
Стелла открыла дверь и при виде полицейских мучительно покраснела. Тарчинини решительно вошел в дом, а за ним — смущенный Дзамполь. Анджело встретил гостей недовольной гримасой.
— Решительно, сегодня у меня на редкость невезучий день! Просто невероятно! И надо ж, чтоб все свалилось на голову разом!
Комиссар вежливо кивнул тете Пии, а синьору Дани отвесил весьма церемонный поклон. Однако прежде чем Тарчинини начал заготовленную по дороге речь, «бедная тетя» бросилась к нему и, прижав к тощей груди, возопила:
— Как хорошо, что ты надел белые перчатки, мой мальчик! Это просто замечательно! Падре будет очень
