нагоняли сон. Внезапно какой-то чуть слышный стон вернул Пуига к действительности. Сначала он даже не сообразил, где находится, потом сразу вспомнил об Игнасио Вилларе, и его вновь охватило отчаяние. В голове промелькнула мысль об американских гангстерах времен Аль Капоне, когда врагов убивали даже в клинике. Испуганно поглядев на дверь, Хоакин чуть не вскрикнул. Но вошла старшая медсестра, совершавшая ночной обход.
Больные и побаивались, и любили эту крепкую женщину. Сестра подошла к каждой постели, поговорила с теми, кому никак не удавалось уснуть, одним поправляла подушки, других успокаивала и наконец подошла к Хоакину. Заметив испуганный взгляд и вспотевшие виски, сестра спросила, не нужно ли ему что-нибудь. Но Пуигу никто не смог бы дать то, в чем он больше всего нуждался. И Хоакин лишь покачал головой. Добрая женщина решила порадовать больного:
— Да ну же, вам осталось всего несколько часов, а утром вернетесь домой… И как не стыдно драться в вашем-то возрасте, тем более, у вас, видно, очень много друзей! Во всяком случае, судя по телефонным звонкам… Просто удивительно, сколько людей хотят знать, в котором часу вас выпишут! У меня такое впечатление, что у входа вас встретит целая процессия!
Пуиг не видел, как она ушла, и не слышал ободряющего смеха. Так его поджидают, и завтра, переступив порог, Пуиг попадет в лапы наиболее расторопного из этой своры! В подобной ситуации Хоакин готов был предпочесть полицию. Он отлично знал, что не выдержит допросов, особенно если за дело примется Люхи, но все же лучше тюрьма, чем нож Гомеса! А кроме того, почему бы не попытаться шантажировать дона Игнасио? Достаточно передать на волю, что, если тот не придет на помощь, он, Пуиг, все выложит. Правда, выйдя на свободу, Хоакин снова угодит в объятия Виллара и тот заставит его дорого заплатить за эту торговлю. Пуиг так вспотел, что простыни прилипали к коже. Он ни разу не сидел в тюрьме, зато навещал там менее удачливых приятелей. От этих посещений в памяти осталось впечатление ужасающих грязи, тесноты и уродства. И какого черта он нанял этого Пако Вольса? С него-то и начались все неприятности! Но кто ж мог догадаться? Годы и годы тюрьмы… до самой смерти! От одной мысли об этом у Пуига застучали зубы. Да никогда он не вынесет такого существования! Все равно что превратиться в зверя в зоопарке… Нет, пока его не схватили, надо повидаться с доном Игнасио. Он удерет еще до рассвета, а те, кто явится подстерегать у дверей больницы, пускай охраняют пустую клетку! Виллар всегда относился к нему по-дружески. Он, Хоакин, все объяснит. Виллар обязательно поверит и даст денег, чтобы сбежать от полиции. Если удрать пораньше, можно еще поймать такси и добраться до «Тибидабо», а там подождать дона Игнасио. И потом, Нина, конечно, поможет уговорить патрона. Он, Пуиг, всегда хорошо обходился с Ниной и считал ее хорошей девушкой. Но тут на память пришло очень неприятное воспоминание, и Хоакин обложил себя последними словами. Какого черта он выболтал Виллару, что певицу, кажется, очень интересует этот Пако Вольс? Правда, дон Игнасио сам его спросил, и все-таки лучше бы придержать тогда язык.
Потихоньку, стараясь не шуметь, он стал собирать вещи. Где-то в дальнем помещении часы пробили одиннадцать. До часу ночи лучше даже не пытаться удрать. И Хоакин, стараясь дышать спокойно, стал выжидать, когда же наступит время пустить в ход последнюю карту.
Мигелем владела одна навязчивая мысль — изловить Пуига и заставить его повторить прежние показания при доне Альфонсо, а потому он не заметил, как две фигуры скользнули в дверной проем напротив больницы. Инспекторы Муньиль и Валербе не понимали, с чего вдруг им дали такое задание, но оба достаточно давно работали в полиции и привыкли сначала выполнять приказ, а уж потом задавать вопросы. Заметив своего коллегу Люхи, к которому оба инспектора не питали ни дружбы, ни вражды, они думали только о том, как бы не упустить его из виду. Валербе оставил товарища сторожить, а сам вернулся в управление, пообещав через четыре часа сменить Муньиля на посту, если, конечно, тот по- прежнему не двинется с места. В противном случае Муньиль заскочит в управление и предупредит коллегу, что никуда ехать не надо.
Люхи раздумывал, верен ли его расчет. Если он прав, никто не будет ставить палки в колеса и он успеет достаточно напугать Пуига, чтобы заставить следовать за собой. В противном случае он проведет лишь еще одну бессонную ночь. Ладно, не впервой. Мигель закурил и, в свою очередь, занял наблюдательный пост.
Около полуночи с бесконечными предосторожностями на место прибыл Эстебан Гомес. Однако, привыкнув к ночным вылазкам, прежде чем выйти на открытое пространство перед больницей, парень долго наблюдал за ближайшими домами. Благодаря этому он и заметил огоньки сигарет Люхи и Муньиля. Андалусиец улыбнулся. Ему, конечно, и в голову не пришло, что эти двое не заодно. Эстебан сразу решил, что предусмотрительный Мартин расставил своих людей так, чтобы они сгребли Хоакина в охапку, едва он высунет нос из больницы. И Гомес с симпатией подумал о доне Альфонсо, который, как и он сам, сообразил, что Пуиг попробует удрать, не дожидаясь утра. О том, чтобы мериться силами с представителями закона, не могло быть и речи. Эстебан попытался представить себе, что сделает Пуиг, если заметит, что его поджидают. Хоакин достаточно хитер, чтобы не совать голову в львиную пасть. Поскольку другого выхода у него все равно не было, андалусиец решил положиться на сообразительность добычи, и спрятался в тени.
Ровно в час ночи Пуиг бесшумно соскользнул с кровати. Стараясь не слишком размахивать руками, он быстро оделся. Время от времени Хоакин напряженно замирал, прислушиваясь, не проснулся ли кто-нибудь из больных и не идет ли по коридору медсестра. Наконец Пуиг подхватил ботинки и на цыпочках подкрался к двери. К счастью, благодаря хорошо смазанным петлям она не скрипнула. Вестибюль освещала лампа, но Хоакин не увидел ни души. Сдерживая дыхание, он в одних носках спустился по лестнице и чуть ли не ползком пробрался мимо ординаторской, где спал дежурный врач. У парадной двери Хоакин выругал мощную лампу — из-за нее его силуэт китайской тенью будет выделяться на пороге. В привратницкой слабо мерцал синий ночник. Пуиг снова встал на четвереньки, надеясь, что, даже если цербер еще не заснул, ему удастся проскочить незамеченным. Сердце отчаянно колотилось.
Хоакин добрался до калитки, прорезанной в деревянной панели ворот. Ну, теперь — или пан, или пропал! Если дверь заперта, волей-неволей придется будить привратника, а тот, естественно, не выпустит его без объяснений. Стараясь унять дрожь в руках, Пуиг тихонько потянул створку, и дверца приоткрылась. Хоакин глубоко вздохнул. Ему не терпелось поскорее оказаться на улице, но осторожность подсказывала, что лучше несколько унять нетерпение. И Пуиг стал вглядываться в ночь сквозь щель чуть приотворенной двери. Прошло несколько минут, и Хоакин уже собирался ступить на тротуар, как вдруг заметил огонек сигареты. Он замер. Значит, его уже поджидают! Враги угадали его намерения. Сначала Пуиг так перепугался, что чуть не побежал обратно, в палату. Ему хотелось кричать от злости. Все шло так хорошо! Ему почти удалось сбежать, не привлекая ничьего внимания, даже дверь оказалась открытой… И вдруг — на тебе! Такого его нервы выдержать не могли. Хоакину хотелось упасть прямо здесь, на цементированной дорожке и больше не двигаться с места, но он взял себя в руки и так же осторожно снова закрыл дверцу. С теми же предосторожностями Хоакин миновал все опасные места и снова подошел к лестнице, по которой недавно спускался, окрыленный надеждой. У Хоакина замерзли ноги и ужасно хотелось чихнуть. Он стукнул себя кулаком по носу — любой звук мог выдать его присутствие. Пуиг решил выйти во внутренний дворик и поискать спасения там. Дверь склада была заперта, несколько других — тоже, но в конце концов удача улыбнулась Пуигу. Рядом с часовней он обнаружил особый вход, предназначенный для поставщиков. Дверь тоже заперли на ночь, но замок оказался достаточно простым, и Хоакин быстро с ним справился. В свое время Пуиг не раз имел дело с замками, и теперь впервые за долгие годы, утекшие с тех пор как Хоакин был всего-навсего мелким воришкой, прежняя практика ему пригодилась.
И снова он долго вглядывался в темноту, прежде чем решиться покинуть убежище. Все казалось спокойным. Увидев кошку, без опасений бредущую по улице, Пуиг окончательно решил, что поблизости никого нет. Оставив за собой приотворенную дверь, Хоакин надел ботинки и быстро пошел прочь. Теперь он больше не испытывал страха и даже гордился собой. Фараоны могут торчать у ворот сколько влезет! Но, когда Хоакин почти миновал затененную часть улицы, на плечо ему легла рука, и чей-то голос шепнул у самого уха:
— Поздравляю, Пуиг…
Хоакин не стал кричать. Он застыл как громом пораженный и пришел в себя, лишь когда Гомес взял его под руку.
— Пойдемте, Пуиг, патрон хочет вас видеть.
