крупицам добытая информация становилась абсолютно бесполезной. И он так бы и не выяснил истинную цель приезда в Ассизи дочери графа Гвидо.
Загадка эта в немалой степени занимала Борджа. В тот же вечер он вызвал к себе Агабито Герарди, своего умницу-секретаря. И Агабито, по натуре добрый и незлобивый, без колебания предложил пытку, как единственное средство вызнать то, что еще скрывал делла Пьеве.
— Прибегнуть к пытке мы всегда успеем, — покачал головой Борджа, — но пока с этим можно обождать. На лице этого парня я прочитал готовность принять мучительную смерть, но промолчать. Полагаю, он любит дочь графа Гвидо, отсюда и его упорство. Но я никак не возьму в толк, что привело ее сюда. Клянусь богом, даже хитроумный флорентийский секретарь Макиавелли едва ли раскусил бы этот орешек.
В тот же самый час монна Пантазилия дельи Сперанцони давала наказ одному из своих верных слуг, юноше по имени Джованни. До сегодняшнего утра она не могла найти реального пути для воплощения в жизнь ее замысла, ибо делла Пьеве крепко подвел ее Поначалу-то они хотели, чтобы тот втерся в доверие к герцогу и представил ее как свою родственницу, Эуфемию Брасси из Сполето. Но делла Пьеве наотрез отказался.
Но теперь, когда она увидела-таки Борджа, почувствовала, сколь сильное произвела на него впечатление, ей стало ясно, что делать дальше. Не откладывая, она развернула деятельную подготовку к завтрашнему дню, для чего ей и понадобился Джованни.
Наутро потеплело, в синем небе сияло солнце, словно февраль уступил место апрелю. С юга дул легкий ветерок, под яркими лучами блестели бурные воды Тешио
Именно там, у брода, под самыми стенами Ассизи, и увидел Пантазилию Чезаре Борджа, возвращавшийся с полудюжиной дворян из ранней поездки в лагерь у Солиньолы.
Пантазилия сидела, одинокая и покинутая, привалившись спиной к большому серому валуну, наполовину скрывавшему ее, так что Чезаре заметил девушку, лишь поравнявшись с ней. В то утро она надела желтовато-коричневое платье, в котором была и на совете у графа Гвидо. Низкий вырез подчеркивал совершенство ее шеи. Ветер играл ее распущенными волосами.
На лугу, чуть в стороне, пасся оседланный мул.
При виде Пантазилии Борджа мгновенно спрыгнул на землю, и, пока шагал к ней, с шапочкой в руке, с блестящими на солнце длинными каштановыми волосами, она могла насладиться легкостью его походки и красотой фигуры.
Ее Чезаре узнал с первого взгляда, этого же взгляда хватило ему, чтобы понять, что тут произошло, случайно или умышленно. Но в любом случае, его порадовала возможность сойтись с Пантазилией лицом к лицу.
Чезаре глубоко поклонился. На нее смотрели глаза, прекраснее которых видеть ей еще не доводилось. Сердце ее не могло устоять перед красавцем-мужчиной, и впервые в Пантазилии пробудилась совесть. Но то длилось лишь мгновение. Холодный рассудок вновь одержал вверх, не давая воли эмоциям.
— Вы ушиблись, мадонна, — мелодичный голос Борджа обволакивал. — Негодный мул сбросил вас на землю. Позвольте мне помочь вам.
Пантазилия улыбнулась в ответ, но даже & улыбке рот ее перекосился от боли.
— Лодыжка, — и она положила руку на ушибленное место.
— Ее надо завязать, — Борджа начал развязывать шарф.
— Нет, нет! — в откровенном испуге вскрикнула Пантазилия, и чуткие уши герцога его уловили. — Этим займутся мои женщины, дома. Я живу рядом.
— Поверьте мне, — настаивал герцог, — ногу надо затянуть тотчас же.
Под его взглядом Пантазилия покраснела. Вроде бы из девичьей скромности.
— Умоляю вас, не причиняйте мне боль своей настойчивостью, — и Борджа, соглашаясь играть роль в написанной ею пьесе, смиренно опустил глаза и печально пожал плечами, сожалея о необъяснимом упрямстве девушки.
— Мой мул переходил реку вброд, — продолжила Пантазилия, — поскользнулся на этих камнях, выходя из воды, упал передними ногами на колени, и я слетела на землю.
Чезаре изобразил озабоченность.
— Неблагодарное животное. Сбросить такую очаровательную ношу! Вам не следовало ехать одной, мадонна.
— Обычно меня кто-то сопровождает. Но в такое утро в душе моей запела весна, и я возжаждала свободы.
— Опасная жажда, — заметил герцог. — Многих отправила она в мир иной. Как же вы не подумали о солдатне армии Борджа, наводнившей окрестности.
— А почему я должна их бояться? — глаза Пантазилии широко раскрылись, выражая крайнее изумление. — Вы, к примеру, тоже служите в этой армии, не так ли? Так мне бояться и вас?
— О, мадонна, теперь вы наполнили мою душу страхом.
— Я? — губы ее чуть разошлись в улыбке.
— Страхом за свободу, которую вы так высоко цените, как, впрочем, и я. А может ли мужчина считать себя свободным, встретившись с вашим взглядом? С того самого мгновения он становится бессловесным рабом.
Пантазилия рассмеялась.
— О, да вы, я вижу, придворный. А я приняла вас за солдата.
— Здесь я придворный, мадонна, — Борджа вновь поклонился. — А в любом другом месте — герцог.
Он наблюдал, как она изображает изумление, сменившееся столь же поддельным смущением.
— Герцог… вы?
— Ваш раб, мадонна.
— Мой господин, я вела себя так, словно у меня нет глаз. Господь в это утро лишил меня разума. Могу представить себе, что вы обо мне подумали.
Чезаре посмотрел на нее, вздохнул.
— Мадонна, жизнь слишком коротка. Ее не хватит, чтобы рассказать вам об этом.
Пантазилия покраснела под его пламенным взглядом. Пусть Борджа и подозревал ее, но находил, как и большинство мужчин, неотразимой. И его восхищение читалось во взгляде, как в открытой книге.
— Мы забыли про мою бедную ногу, ваша светлость, — напомнила Пантазилия. — И я задерживаю вас. Не мог бы один из ваших дворян помочь мне?
— Нет, этого права я не уступлю никому. Но попрошу их привести вашего мула, — герцог повернулся, и короткий приказ послал дворян вдогонку за мирно пасущимся мулом. — Вы сможете встать с моей помощью?
— Думаю, да.
Герцог наклонился и согнул руку. Но Пантазилия вжалась спиной в валун.
— Ваша светлость, — смущенно пробормотала она. — Слишком большая честь. Прошу вас, позовите кого-нибудь из вашей свиты.
— Никто не получит моего разрешения помочь вам, — со смехом ответил герцог и вновь настойчиво предложил ей руку.
— Вы такой властный… как я могу не подчиниться? — Пантазилия оперлась о руку Борджа, встала на здоровую ногу, затем потеряла равновесие и, вскрикнув, навалилась на герцога.
Он мгновенно ухватил девушку за талию, волосы ее коснулись его щеки, он ощутил тонкий аромат ее духов. Пантазилия начала извиняться, но герцог, улыбаясь, молчал, пока не подвели мула. Так же молча он поднял ее на руки, словно ребенка, и усадил в седло. Сила его удивила Пантазилию, как удивляла многих других, правда, в иных ситуациях.
Усаживая Пантазилию, герцог успел искоса глянуть на передние ноги мула. Как он и ожидал, ни грязи, ни царапин на них не оказалось. То есть и лодыжка девушки не нуждалась в лечении. С легкой улыбкой герцог повернулся и вскочил на своего жеребца. Затем, подъехав вплотную, правой рукой взялся за узду мула. Один из дворян, по приказу герцога, пристроился с другой стороны.
— Теперь, мадонна, вы в полной безопасности, — заверил он Пантазилию. — Вперед!
Они спустились к реке, вброд переправились на противоположный берег и поскакали в Ассизи. В
