задумчивый. – Конечно, в том, что ты сказала, что-то есть, – ворчливо согласился он.
– Это было просто предположение.
Он встал и потянулся, затем принялся неустанно расхаживать взад-вперед.
– Мне следовало бы чаще спрашивать твое мнение. Ты умеешь разглядеть суть, в отличие от моих юристов, будь они прокляты. Вот в чем недостаток постоянного одиночества. Не с кем обсудить свои замыслы. И начинаешь прокручивать и прокручивать их в голове, вместо того, чтобы что-то сделать. И откладываешь, а потом снова откладываешь. Все, хватит! Отныне я чувствую себя новым человеком!
– Мне и старый достаточно нравился.
– Новый понравится больше, я тебе обещаю. – Он остановился и взглянул на модель. – Полагаю, мы сможем превратить эту комнату в рабочий офис.
– Офис?
– Мы будем работать, ты и я. Если захочешь.
– Конечно, я захочу, но что мы будем делать?
Он рассмеялся, более счастливо, чем она когда-либо слышала раньше.
– Для начала мы должны заложить фундамент музея. Затем нам нужно решить, как использовать состояние – изменить филантропию в духе 80 годов, чтобы она затрагивала жизни людей, а не просто вбухивать миллионы долларов туда, где их и без того слишком много… – Он нагнулся и поднял ее на ноги. – Предстоит сделать очень много, но вместе мы сможем. Ты сомневаешься?
– Конечно, нет, – сказала она, и не солгала – его энтузиазм был не только заразителен, но также заставлял его казаться намного моложе.
– Нам нужно встряхнуться. – Затем он передумал и обнял ее. – Нет, мы отпразднуем это по-другому.– Он увлек ее на софу и стал раздевать. До этого они всегда занимались любовью в постели и раздевались сами, и, по правде говоря, секс в иных местах, помимо спальни, никогда не привлекал ее, заставлял испытывать неловкость.
Она сбросила туфли и стянула колготки, пока он расстегивал пуговицы ее блузки. В этой внезапной вспышке его желания было нечто столь спонтанное и естественное, что она была увлечена, как никогда раньше. Она не думала ни об его возрасте, ни о неудобствах софы, ни о том, что они лишь частично раздеты. Она обняла его так крепко, как могла, он овладел ею стремительно, без свойственных ему медленных, нежных приготовлений, и она услышала, как он хрипло шепчет ей на ухо:
– О, Господи, я люблю тебя!
Ей хотелось сказать, как сильно о н а любит его, но слова не приходили, словно высказанные вслух, они стали бы неправдой.
Она чувствовала себя защищенной, желанной, необходимой, как когда-то, очень давно, с отцом… Она протянула руку и постучала по дереву. Уж ей ли не знать, как опасно думать, что ты необходима. И как быстро все может измениться.
Она изгнала эту мысль мощными усилиями воли и прижалась к Артуру Баннермэну так крепко, словно от этого зависела ее жизнь.
Глава 6
– Тебе следовало бы носить шляпу, – сказала она, когда он двигался по Авеню Америкас своей обычной быстрой походкой.
– Ненавижу чертовы шляпы. От них лысеешь.
– У тебя, кажется, нет этой проблемы.
– Может, потому и нет.
Холодный, легкий дождь висел, как туман. Он шел через него, словно совершал прогулку по собственным владениям, не замечая толпы уличных торговцев, и, несомненно, шума. Мимо прошли два старых еврея-хасида, с окладистыми бородами, в черных шляпах, глубоко погруженных в беседу, и он склонил перед ними голову, вероятно, решив, что это раввины. Они чинно поклонились в ответ.
Ни один квартиросъемщик в квартале между Пятой и Шестой Авеню с востока и запада, и 46-й Стрит с севера и юга представления не имел, что Артур Баннермэн – здешний землевладелец, и что его глубочайшим желанием было снести квартал до основания.
Общая неустроенность и скученность, казалось, вдохновляли Баннермэна, словно он был неофициальным мэром городка из магазинов старьевщиков, где из года в год висели объявления о банкротстве, лавок с порнографическими журналами, и мрачных этнических ресторанчиков.
– Нельзя придумать лучшего расположения, – сказал он, остановившись перед пустым подъездом, где какой-то пьяница или наркоман вытянулся на ложе из пустых картонных коробок.
– Для музея? Не вижу здесь ничего хорошего. – У нее промокли ноги, она проголодалась, и она не разделяла восхищения Баннермэна прогулкой.
– Дорогая девочка! Напряги воображение! Как ты думаешь, что было к северу отсюда, прежде чем Джон-младший выстроил там Рокфеллеровский центр?
– Понятия не имею.
– Трущобы! – возгремел он. – Грязные мебелирашки, бордели худшего пошиба, задворки Адской Кухни, проще говоря. Люди говорили, что Джон сошел с ума, а теперь посмотри. Через два квартала к северу башни Рокфеллеровского центра возвышались в тумане, словно не имели ничего общего с жалким жизненным миром у их подножия.
– Но как ты собираешься поступить с тем, что здесь есть?
Баннермэн удивленно взглянул на нее.
– Уничтожить, шаг за шагом. Отказываешь людям в аренде, переселяешь их, и так далее. Это длительный процесс, но необходимый, понимаешь? Нужно с чего-то начинать, или ничего никогда не построишь.
– А ты когда-нибудь начинал?
– Признаться, да. Много лет назад. Про это пронюхал Эммет и устроил стачку квартиросъемщиков, даже сидячую, или как там она еще к черту, у них называется, – прямо в вестибюле моего дома. Матери приходилось прокладывать путь через демонстрантов!– Он расхохотался так громко, что люди останавливались и оглядывались на них. – Конечно, в те времена это было вовсе не забавно, – добавил он. – Этот эпизод, помимо прочего, Роберт использовал против меня. И отчасти это сработало. – Он остановился перед витриной магазинчика, торговавшего материалами и видеокассетами 'для взрослых'. – Когда же это слово 'взрослый' стало обозначать 'непристойный'? – спросил он. – Как раз здесь, если я правильно помню план, должен быть вход в парк скульптур. Не понимаю, что можно возразить против такого улучшения, но предвижу, что некоторые люди з а х о т я т возразить.
– Включая Эммета?
– Возможно. Хотя, насколько я знаю, внимание Эммета сейчас поглощено Южной Африкой. Сколько времени?
Она взглянула на часы.
– Час тридцать. А что?
– Мы кое с кем встретимся. – Он бегло улыбнулся ей – даже Артур Баннермэн не был свободен от маленьких слабостей, что-то держа в секрете.
– Здесь? – Она оглядела улицу. В поле зрения, казалось, не было никого, кто мог бы знать Артура, и никакого подходящего места для встречи: дешевый бразильский ресторан, игрушечная лавка, огороженная площадка, служившая штаб-квартрой ораве чернокожих подростков-мотоциклистов…
Дальше по улице был припаркован автомобиль Артура. Джек на прогулках всегда следовал за Баннермэном на почтительном расстоянии, никогда не упуская его из вида. Алекса понятия не имела,
