почтения. Александра Уолден, подружка или любовница Артура Баннермэна – это одно дело, а новая миссис Баннермэн – совсем другое. За рулем он сидел прямо, и взамен своей обычной спокойной неторопливой повадки, поспешно выскочил из машины, чтоб открыть перед ней дверь.
Утром она чувствовала, что относится к работе с определенным пренебрежением, и ее порадовало, что Саймон, как часто бывало в это время, еще не потрудился прийти. Она надела – удачно, с ее точки зрения – бледно-кремовую юбку и жакет, сшитые по модели Шанель, которые, казалось, превосходно подходили к случаю. Кольцо она положила в сумочку – не могла заставить себя надеть его. Что, если его украдут? Или она его п о т е р я е т, Господи помилуй? Каждые полчаса она заглядывала в сумочку, дабы убедиться, что кольцо на месте. Нужно ли положить косметику, гадала она. нервничая, как кошка.
И не раньше, чем она оказалась перед судьей, рядом с Джеком в качестве свидетеля, брак оказался для нее реален. Она поставила подпись под документами, вцепилась в руку Артура Баннермэна и застыла перед судьей, словно в ожидании приговора, с трудом различая его слова. В какой-то миг она сказала 'Да', но не помнила этого. Остался смутный образ судьи, чье лицо выражало определенный скептицизм по поводу всей процедуры, а может, подумала она, он просто завидовал Баннермэну, своему ровеснику, женившемуся на совсем молодой женщине. С одной стороны от него был американский флаг, с другой – флаг штата Нью- Йорк, а прямо за спиной – фотография Фрэнклина Делано Рузвельта с автографом, на которую Артур взглянул с открытым отвращением. Когда все было кончено, Артур поцеловал ее, судья пожал ей руку, и она вновь очутилась в машине, чтобы вернуться в офис женой одного из богатейших людей страны.
Бриллиантовое кольцо так и осталось в сумочке. Она забыла его надеть.
Брачная ночь не была ничем примечательна и прошла на редкость прозаично. Артур казался усталым, даже раздраженным – она приписала это обстоятельству, что его юрист отложил подписание документов на день или два.
– Проклятый волокитчик, – жаловался Артур. – Он так же ленив, как Кортланд.
Они перекусили и посмотрели кино по телевизору.
– Думаю, я опять подхватил простуду, – сказал он. – Ужасно жаль. Только этого не хватало в брачную ночь.
– Ну, это не первая наша ночь вместе. Так что не беспокойся. Однако, у тебя утомленный вид.
– Да. Приму пару капсул витамина С и лягу спать пораньше, чтобы убить простуду в зародыше.
Он крепко заснул, но утром выглядел не лучше, и даже оставался в постели, пока она одевалась перед работой, что было совсем на него не похоже.
– У судьи было слишком жарко, – посетовал он. – Я не выдерживаю излишне натопленных комнат. Неважно. Вечером пойдем куда-нибудь. Негоже начинать семейную жизнь, каждый вечер просиживая дома перед телевизором.
– Я не возражаю.
– Я тоже. Но вскоре могла бы возразить.
– Мне нужно заехать к себе на квартиру, чтобы переодеться после работы.
– Об этом нам нужно поговорить. Ты собираешься продолжать работать?
– Конечно.
– На Саймона? Он, знаешь ли, мог бы предложить тебе что-нибудь получше.
– Мне нравится то, чем я занимаюсь. Когда у нас будет настоящий дом и исчезнет необходимость скрываться, тогда посмотрим.
Он не стал спорить. Казалось, для этого он слишком утомлен.
– Правильно, – медленно произнес он, с трудом подбирая слова. – Я никогда не верил в женщин, сидящих дома в золотой клетке. Я заеду к тебе на квартиру к семи. – Он сильно закашлялся, дыхание возвращалось к нему рывками, с величайшим трудом. Она подумала, не статься ли с ним, но знала, что он не захочет и слышать об этом.
Днем она дважды звонила ему, понижая голос, чтобы Саймон не услышал, но оба раза Баннермэна не оказалось на месте, следовательно, сочла она, ему стало лучше.
В семь, когда он появился у нее на квартире, он действительно выглядел лучше, его лицо покрывал румянец вместо бледности. Он поцеловал ее, почти так же нежно, как обычно.
– Каково чувствовать себя миссис Баннермэн? – спросил он.
– Не ощущаю особой разницы. Я была счастлива раньше. И счастлива теперь.
– Я вос-хищен, как говорил мой отец. – Он налил себе скотча и тяжело сел. – У меня был трудный день. Задержался в банке, потом подпалил шерсть этому проклятому юристу. Эти люди считают, что впереди – все время мира…
В его голосе слышалось раздражение. Это влияние простуды, решила Алекса, она это знала по себе.
– У тебя все еще усталый вид, – заметила она.
– Так я и устал, черт побери. Выпил пару таблеток, но без всякой пользы. Не уверен, что мы достигли прогресса с тех дней, когда доктора прописывали от простуды чай с лимоном и ложку меда.
Под глазами у него были темные круги, и он явно двигался с усилием, словно у него ныли кости.
– Послушай, – твердо сказала она. – Нет необходимости выходить. Полежи, отдохни, я приготовлю что- нибудь поесть.
– Я не голоден, но я обещал тебе обед.
– Не говори глупостей. Для этого у нас будет масса времени.
К ее удивлению, он кивнул. Она готовилась выдержать борьбу, но он, казалось, был счастлив подчиниться – красноречивый признак, что нему нехорошо.
– Небольшой отдых не повредит, – сказал он. Сбросил ботинки, снял пальто и лег на кровать. И почти сразу уснул.
Она позволила ему проспать больше часа – это пошло бы только ему на пользу. Затем ее осенило, что будет еще лучше, если он проведет здесь ночь. Она спустилась на улицу, отыскала машину и постучала в окно. Джек опустил стекло.
– Добрый вечер, мисс… то есть, я хотел сказать, мэм…
– Джек, мистер Баннермэн уснул. Кажется, его простуда усилилась. Я уложила его в постель. Не думаю, чтоб он куда-нибудь собирался, поэтому вы можете ехать домой и вернуться утром.
Он посмотрел на нее с сомнением.
– Вы уверены, мэм? Я не против подождать.
– Уверена. Я не позволю ему встать.
Джек усмехнулся.
– Когда было, чтоб кто-нибудь указывал е м у, что делать? Но вы правы. Велите мистеру Баннермэну оставаться в постели. Теперь вы – босс. Спокойной ночи, мэм.
Она посмотрела, как большой черный автомобиль беззвучно удаляется по улице, затем поднялась к себе. Артур проснулся и лежал, откинувшись на подушках.
– Я чувствую себя гораздо лучше, – сказал он. – Короткий сон пошел мне на пользу.
– А долгий будет еще полезнее. Я отослала Джека. Так что раздевайся.
– Чепуха! Я не сделаю ничего подобного.
– Артур, только раз, в качестве свадебного подарка, сделай то, о чем я прошу. Какой смысл выходить, когда ты плохо себя чувствуешь?
– Я чувствую себя на миллион долларов, – вызывающе заявил он – странная фраза в устах человека, владевшего несколькими сотнями миллионов. Но сев, он на несколько секунд закрыл глаза, дыша так тяжело, будто только что слез с тренажера. – Возможно, ты права, – ворчливо согласился он.
– Ты выразился чертовски верно. – Она помогла ему раздеться, укрыла, затем переоделась в халат, удалила косметику и приготовила чай. Когда она вернулась и скользнула в постель рядом с ним, он дышал легче, его глаза были только полузакрыты.
