ее. Даже Ньютон пытался подобрать к ней ключ. Первые издания «Пропеций» ныне отсутствуют во французских библиотеках, самый старый экземпляр относится к последнему году жизни пророка. По правилам Парижской национальной библиотеки эту книгу разрешают читать за особым столиком, примыкающем к кафедре. Там всегда сидит охранник.
Один экземпляр посмертного издания хранится в Государственной библиотеке в Москве, но читателям он недоступен.
На обратной стороне титула написана эпитафия его надгробия, а за ней поразительное откровение автора о своей работе, объяснения зашифрованного текста. Он, в частности, пишет: «Я желал замолчать и не писать нижеследующее по причине несправедливости и оскорблений не только настоящего, но и будущих веков».
Он объясняет, что пророки «через вечного Бога и добрых ангелов получили дар предвидения, при помощи которого они замечают далекие вещи и имеют возможность предвидеть будущие события. Ибо тайны Бога проясняют причины, которые не могут сами по себе достичь ясного ни с помощью человеческих догадок, ни другими способами познания или какой—либо оккультной добродетели, даже заключенной в небесном своде, включающим все времена. Познание как результат интеллектуального творчества, не может видеть оккультного.»
Девочке, которой не исполнилось и недели, надели на голову королевскую корону. Нострадамус предсказал этой девочке—королеве трагическую смерть на плахе. Об этом катрен 49 центурии I и катрен 39 центурии X.
Отец девочки, Яков V Стюарт, отошел в лучший мир в возрасте 32 лет.
Он устал от борьбы и невзгод. Проклятие тяготело над родом Стюартов. Яков схоронил сыновей, а известие о рождении дочери принял без особого энтузиазма.
Его жена, Мария де Гиз Лотарингская, обессилев от родов, лежала под балдахином и с ужасом смотрела, как кружится вылетевшее из камина черное воронье крыло, оно залетело в колыбельку Марии, и, сладко до того спавшее, дитя вдруг захлебнулось в горестном плаче—крике. В тот же момент прозвучал рог герольда, извещая о смерти короля. Король умер, да здравствует королева!
Годы жизни Марии Стюарт 1542–1587.
Она была очаровательна, все ей давалось легко, без труда. Казалось, рок со смертью Якова V отступил от их семьи.
Король Генрих II попросил ее руки для своего сына Франциска. И вот уже готовится приданое, они встречаются в замке Сен—Жермен: бледный субтильный мальчик робко протягивает ей свою немощную руку и смотрит на нее, смотрит…
В этом взгляде — боль и тоска угасающего рода Валуа. Она чувствует трепет сердца, сочувствие. Она должна лелеять этот увядающий цветок.
Она и не замечает, как ей «подсунули» брачный договор, по которому она, в случае внезапной смерти мужа, должна отдать Шотландию французской короне. Да и не только Шотландию, но и Ирландию, и Англию. А ведь Мария Стюарт по крови могла и сама претендовать на английский трон. А на самом деле на этот трон и как раз в день свадьбы Марии Стюарт взойдет Елизавета, незаконный отпрыск Генриха и Анны Болейн, обезглавленной за супружескую измену.
Мария Стюарт подписала договор, словно бы бросая вызов Елизавете.
Свадьба была пышной, Екатерина Медичи не пожалела денег на нее, однако свадьба была омрачена тем самым рыцарским турниром.
Мария Стюарт вышла из готического собора в Реймсе королевой, однако отрок пятнадцати лет от роду, идущий рядом с ней, падает в обморок. Он не мог быть ни мужем, ни королем. В оставшиеся ему несколько месяцев жизни он лишь несколько раз поднимался с ложа болезни, чтобы показаться народу.
Шестого декабря 1580 года он скончался. Мария в трауре, ей 16 лет и она прекрасна.
Маленькая геральдическая добавка к гербу — английские львы сыграют огромную роль в ее судьбе. Ее сватают за дядю, Генриха Наваррского, Бурбона—Конде. Но у кардинала иные планы: она должна возвратиться в Шотландию, за нею следят. Предложенную ей «охранную грамоту» от Англии она отвергает.
«Королевы—сестры» обмениваются письмами, но очень скоро юная вдова окажется ее заложницей. Опуская подробности, она сама выбирает себе мужа — Генриха VIII.
Он Тюдор по женской линии рода, этим Мария наносит крошечный удар по Англии. Ей 24 года и ей хочется любить и быть любимой. Генрих хорош собой. На самом деле он ничтожество, себялюбец, но Мария не понимает этого и садит его на древний трон рода Стюартов.
Ее секретарь Давид Риччо, он помогает ей вести государственные дела. Он влюблен в королеву, играет на лютне, поет…
Он влюблен, но королева лишь нежно гладит его черные кудри, она беременна, на пятом месяце. Дарнлей ведет себя грубо, врывается в ее спальню и однажды лишь случай помешал ему убить королеву. Его наймиты в это время набрасываются на Риччо, они обрубили его пальцы, так как он хватался руками за ножки кровати, после чего его сбросили в ров. Его тело было искромсано стилетами.
Заботы о будущем материнстве маскировали подготовку к побегу. Ее канцлер Джеймс Босуэл знал обо всем.
После разного рода перипетий Генрих Дарнлей был взорван вместе с башней, в которой содержался.
Мария родила сына, назвав его Яковом в честь отца. Он — будущий демонолог—король Яков I английский, Яков VI Шотландский, но сама Мария не знает, что же ждет ее и сына.
Она в это время влюблена в Босуэла, он кажется ей настоящим мужчиной. И она начинает потакать его честолюбию. Он удостаивается титула герцога Оркнейского, становится ее мужем, поссорив ее с шотландской знатью, но когда вспыхивает восстание, позорно бежит в Данию.
Она борется. Тайно покидает замок Лохливен, бросается «на амбразуры», потерпев поражение под Лонг—сайдом. Она просит помощи у «сестры». На лодке ее переправляют через Солуэйский залив. Лорд Сесил понимает опасность Марии, за спиной которой тени Гизов и Валуа. Низложенную королеву увозят подальше, в Иоркшир. Вскоре открывается дело об убийстве Дарнлея.
Утром в октябре 1586 года ей преподносят «письмо—ловушку» от Елизаветы.
Отдавшись под покровительство английского закона, она должна предстать перед судом. Все предали, все обманули. Она признана виновной, и ее уделом становится темница, 20 лет заточения.
Елизавета безжалостна и вероломна, она вовсе не собирается помиловать Марию.
Она подписывает приговор:
Казнь назначается на 8 февраля 1587 года.
И вот Мария Стюарт надевает свой самый роскошный наряд. Примеряет парик, берется за тушь и румяна. Она все еще прекрасна. Старый камергер, поддерживающий шлейф черного плаща, тайком утирает слезы. В зал, где ей предстоит сбросить одежды, она входит с гордо поднятой головой. Все предусмотрено, даже красное идезабилье, чтобы не была видна кровь королевы столь отчетливо. Она оставляет свиту за порогом, поднимает сына с колен, целует его в лоб и, превозмогая боль в изъеденных ревматизмом суставах пальцев, восходит на обитый черным помост.
Ее прекрасная голова отпадает от тела лишь с третьего удара топора палача, и, когда палач поднимает ее, парик падает, и зрители видят голый череп старой женщины.
Сбылся девиз, однажды вышитый Марией на парчовом покрывале: «В моем конце мое начало».
Она стала бессмертной: ее обессмертили поэты, художники, писатели.
Так сбылось еще одно мрачное пророчество Нострадамуса.
В катрене 13, центурии VII говорится о Наполеоне так:
