– Мистер Чанг показывал мне ханскую коллекцию. А я и не думала, что китайцы имели здесь такое влияние в древние времена.
– И понятно почему, – ответил он. – Этот проклятый Богом край зависел от них экономически даже в те далекие дни.
Чанг посмотрел на часы.
– Уже поздно. Я на самом деле думаю, что мне пора. Оставляю мисс Тейт на ваше попечение, майор.
Он быстро вышел, а она повернулась к Хамиду со вздохом:
– А мне и на самом деле жаль его. Мы тут стояли и говорили о блеске китайской истории, а ему нельзя даже считать себя частью этой страны. Это просто ужасно, быть изгнанным со своей родины.
– Трагедия двадцатого века, – изрек Хамид. – Он нравится вам?
– Трудно сказать. Он может быть приятным, но я чувствую, что он как-то смотрит на меня... вы понимаете?
– Блестяще. А как насчет Шер Дила?
– Он просто чудо. Так изумительно корректен, так...
Она заколебалась, и Хамид фыркнул.
– Так: похож на англичанина? Имперский налет еще очень силен. В свое время в Сандхерсте он был рыцарем чести. И до самого сорок пятого года был полковником индийской армии.
– Ну а что потом стряслось?
– Много лет Индия стремилась проводить политику мира. Неру считал, что такой нейтралитет будет всеми уважаться. Многие люди, такие, как Шер Дил, не были согласны с ним и прямо заявляли об этом. И когда начали сокращать армию, им пришлось уйти первыми.
– И так Шер Дил попал сюда?
– Да, командовать армией хана из семидесяти пяти солдат, большинство из них наняты в Индии. Местным жителям не очень-то идет форма. – Он рассмеялся. – Но такая ночь, как эта, создана для любви и радости и больше ни для чего. Я хочу показать вам красоты этого сада.
– Что уже сделал мистер Чанг.
– У меня это получается куда лучше.
Они вышли из комнаты, где была коллекция, прошли террасу и задержались на верху пологой лестницы, потому что Хамид остановился, чтобы закурить сигару.
Луна скрылась за густой сетью кипарисовых ветвей, ночной воздух был напоен запахом цветов, слышался плеск воды, стекающей в бассейн для рыбок среди деревьев. Они спускались по пологой лестнице, она шла, опершись на его руку.
– Это время здесь называют Час Голубя. – Хамид взмахнул рукой. – Время, когда возлюбленные открывают друг другу свои сердца.
Они подошли к фонтану посередине сада, Джанет присела на низкий борт, опустила руку в воду, и тут где-то рядом в ночи сладко запела птичка.
– Просто сад Эдема среди пустыни. Как хану это удается?
– Целая армия садовников, тщательная обработка земли и стены, которые защищают от ветра, вот и весь секрет. – Хамид глубоко вздохнул. – И что самое обидное, все это может исчезнуть в одну ночь. Зима здесь наступает внезапно, как обухом по голове.
Девушка задумчиво смотрела на освещенную луной поверхность воды, наблюдая, как рыбка пытается нежно схватить ее за палец.
– Джек рассказал мне, что произошло в Корее.
Хамид взял ее за подбородок и спросил:
– Он вам нравится, я угадал?
– Очень. Я никогда не встречала никого, похожего на него. Он необычный человек, сильный и резкий, и в то же время самый мягкий и добрый из всех, кого я когда-либо знала.
– Вылитый я, – грустно вздохнул Хамид. – А что вы еще хотели бы о нем знать?
– Мы заезжали сегодня к нему домой. Там была девушка. Фамия, по-моему, он так ее называл.
– Дочь его домоправительницы.
Джанет явно колебалась, а потом все-таки решилась спросить:
– Она его любовница?
– Ну и что из этого. – Хамид тихо засмеялся и взял ее за руки. – Он же взрослый мужчина, Джанет. И было бы странно, если ему время от времени не требовалась женщина, разве не так?
И тут же она в гневе крепко сжала его руку. Хамид нежно дотронулся до ее правой щеки.
– Бедная вы девочка! Индия часто оборачивается грубой стороной. Что вы так волнуетесь?
– Мне кажется, что я люблю его, вы и сами видите, – прошептала Джанет. – Все очень просто.
– Это никогда не бывает так просто, – печально сказал он и помог ей подняться. – Думаю, нам лучше было бы вернуться, пока не поздно.
– Скажите только еще вот что, – остановила его девушка. – Он на самом деле так огорчен своей корейской историей, как это иногда кажется?
Хамид покачал головой.
– Вовсе нет. Он слишком умен, чтобы винить себя за неизбежную случайность войны, но очень любит военный флот. Это для него самая большая потеря.
– И во что же он верит сейчас?
– Да ни во что. По крайней мере, так он сам говорит и поэтому играет со смертью за большие деньги, чтобы обеспечить себе будущее, – со вздохом ответил Хамид. – Но он изменяет своим принципам, когда видит страдания людей, такие, как, например, в Ладахе во время китайского вторжения.
– А вы любите его, правда?
– Я ценю настоящую дружбу, – просто ответил он. – А Джек Драммонд доказывал мне ее много раз.
Они в молчании прошли назад по саду. Как только они поднялись по лестнице, Драммонд вышел из дверей.
– Так вот вы где! Отец Керриган собирается уезжать. Он не любит надолго оставлять мальчика. Я отвезу вас на джипе.
– А я принесу ваше пальто, – сказал Хамид и пошел в комнаты.
– Вы выиграли вашу партию?
– Нет, а вы?
Джанет чуть улыбнулась:
– Знали бы вы, насколько не правы!
Она слегка задела его, проходя в помещение. Драммонд стоял в полутьме, вслушиваясь в то громкие, то затихающие голоса, и что-то шевельнулось у него в душе.
Джанет села в машину рядом с ним, отец Керриган с другой стороны. При порывах ветра ее шелковый шарф то и дело касался лица Драммонда.
Его волновало тепло и тонкий запах, исходящие от нее, мягкое касание ее бедра, и он еще крепче сжимал руль, обеспокоенный чувствами, которых давно уже не испытывал.
Старый священник все бормотал как бы про себя:
– Жаль, что вас не было, когда мы играли. Разве я не задал ему как следует? Терренса Керригана голыми руками не возьмешь!
Драммонд взглянул на Джанет и улыбнулся, въезжая во двор миссии.
– А мне казалось, что должен был выиграть хан.
– Да ну вас!
Старик фыркнул, выходя из джипа, а потом улыбнулся, и его лицо засияло в лунном свете.
– Прекрасная ночь для прогулки на машине!
Драммонд поколебался, а Джанет спокойно сказала:
– Мистер Чанг упомянул о развалинах буддийского монастыря здесь поблизости. Он сказал, что лучше всего они выглядят при лунном свете.
– И может быть, он прав. – Отец Керриган шлепнул по корпусу джипа. – Поезжайте вдвоем, но только не
