День катастрофы – 888. Остановленный геноцид в Южной Осетии

информации, грузинская диверсионная группа из села Кехви.

«С Зарской горы хлынули потоки осетинской крови на Чреба (старое название Цхинвала. – И. К.). Соседи-людоеды поголовно истребили наших усталых беженцев. Больничная площадь заалела окровавленными телами. Все уголки Чреба огласили причитания… Плачьте, родные, у осетин мертвому почет воздают слезами!» – такие были выступления, плач-хъараг, на траурном митинге по погибшим на Зарской дороге. Он отразил состояние безмерного горя и ужаса, в котором находились люди в эти дни и на юге, и на севере Осетии.

Были убиты:

1. Лалиев Игко Падоевич – 1919.

2. Кокоев Моска Алексеевич – 1925.

3. Джиоева Вардо Григорьевна – 1925.

4. Алборов Заур Васильевич – 1928.

5. Остаев Георгий Бибоевич – 1929.

6. Кумартиов Сослан Давидович – 1933.

7. Джиоев Георгий Алексеевич – 1933.

8. Кочиева Назират Сарбеговна – 1936.

9. Битиев Владимир Ектиевич – 1936.

10. Гаглоев Василий Георгиевич – 1939.

11. Цебоев Георгий Харитонович – 1942.

12. Алборова-Кочиева Ирина Ильинична – 1947.

13. Джиоева-Бестаева Земфира Вазноевна – 1947.

14. Качмазов Виталий Сергеевич – 1949.

15. Кабисов Виктор Димитриевич – 1949.

16. Чибиров Руслан Анатольевич – 1950.

17. Цебоева Наталья Георгиевна – 1950.

18. Гассиева Хадизат Захаровна – 1951.

19. Дзеранова Евгения Васильевна – 1951.

20. Сиукаева Земфира Викторовна – 1953.

21. Чочиев Ермак Елиозович – 1957.

22. Джиоев Андрей Маликоевич – 1960.

23. Кокоева Светлана Зауровна –1962.

24. Тедеев Маирбек Рубенович – 1962.

25. Джиоев Станислав Иванович – 1962.

26. Гаглоева Ирина Гавриловна – 1963.

27. Каиров Сергей Таймуразович – 1963.

28. Кочиева Валентина Романовна – 1964.

29. Бязров Альберт Иванович – 1967.

30. Кокоев Леонид Ильич – 1971.

31. Бязырова Людмила Матвеевна – 1972.

32. Кабисов Батрадз Хазбиевич – 01.09.1981.

33. Кокоев Василий Александрович.

Утро 20 мая ничего из ряда вон выходящего не предвещало. Обычная для блокадного города картина: мгновенно раскупающийся хлеб в магазинах, парни с оружием, беженцы в ожидании любого транспорта. Серое, ветреное, ничем не примечательное утро. И только говорят, что накануне плакала икона Богородицы в храме… Бесаева Арина Тенгизовна, 23 года:

– Погрузились в кузов грузовой машины, крытый брезентом. Нас было много, сорок, может быть, пятьдесят человек. Ехали стоя, поскольку сесть было невозможно из-за тесноты. Чуть дальше села Зар машина остановилась, и мы ждали, пока рассосется пробка. Поехали. Стали подниматься все выше в гору. Был туман, сквозь брезент, конечно, ничего не было видно, да и в голову бы никому не пришло выглядывать, нет ли на дороге грузинских боевиков. Все ведь до этого дня были уверены, что это наша дорога и она совершенно безопасна. Автоматные очереди ударили одновременно с двух сторон и, кажется, спереди тоже. Я подумала, что раз машина стоит, значит, водитель, наверное, убит. Прежде чем я успела это сообразить, на меня начали падать окровавленные люди. Никто не кричал, просто не успевали. В какое-то мгновение я подумала, что я, наверное, уже мертва, и не могла вспомнить, куда я ранена. Лежала под трупами и соображала. По звукам стрельбы я определила, что стрелявших было много, наверное, больше 20 человек. Обстрел продолжался минут десять, затем сразу стало очень тихо. Где-то слева плакала девочка, женский голос приглушенно умолял ее замолчать. Снаружи сильный мужской голос крикнул по- грузински: «А ну выходите!» – и пустил еще одну очередь по машине. Затем кто-то крикнул: «Быстрей, уходим!» – и я услышала звуки быстро удалявшихся шагов. Под трупами завозились раненые. Мы стали потихоньку выползать из машины. Я увидела мужчину, убегавшего в сторону от грузовика. Он был в сапогах, с автоматом на плече, из-под камуфлированной куртки был виден белый свитер. Плиева Марина Борисовна, Наниева Любовь Владимировна:

– Парень, который вытаскивал нас из-под трупов, был совершенно цел, даже не поцарапан, это просто чудо какое-то. Он вытащил своего младшего брата, помог спуститься нам, и мы быстро пошли, вернее, побежали прочь от страшной машины. Страх подгонял нас, мы не чувствовали своих ран. А с грузовика еще спустился, почти вывалился мужчина. Невозможно было разглядеть, куда он ранен, он был весь в крови. Сделал шаг, сразу упал и больше не поднимался. Мы пробежали мимо простреленного «Виллиса», к которому привалился совсем молодой парень, раненный в живот. Он крикнул нам, чтобы мы прислали кого-нибудь на помощь, потому что в машине были еще живые. Видимо, на этот крик он потратил все оставшиеся силы и упал ничком. Господи, кажется, в машине плакал ребенок! Гаглоев Емзар Иосифович, 21 год:

– Я увидел их за несколько секунд до начала стрельбы. В камуфляже, с автоматами наперевес. Конечно, я решил, что это наши, раз они стояли так открыто. Первая очередь ударила по нашему «Виллису» спереди. Ира погибла мгновенно. Я успел кинуть Астемирчика на пол, и в ту же секунду несколько автоматов прошили машину с боков. Мои раны – в живот и плечо – не были смертельны. Я держал ребенка, прижимая его всем телом к полу. Астик не плакал, а кричал, заглушая стрельбу, что ему холодно, что ужасно мерзнут ноги, что он хочет к маме и еще всякую чепуху. У меня не было сил зажать ему рот, и пока он кричал, автоматы били и били в машину. Вдруг Астемир замолчал, сразу стихла стрельба, я потерял сознание. Очнулся от того, что ребенок теребил меня за волосы и что-то говорил. Из его бормотания я понял, что он согрелся, что ноги теперь совсем теплые и что мама, наверное, умерла. А сквозь штанишки сочилась и текла по ножкам теплая кровь. Пока я пытался выбраться из машины, он ползал по окровавленным пассажирам, слушал их хрипы, прикладывая ухо, и время от времени сообщал мне: дядя Жора жив, он дышит, а дядя Вася уже умер. Несколько раз попросил меня не умирать, не оставлять его одного.

Наконец я вывалился из машины и, цепляясь за двери, привстал. Надо было доползти до «бардачка» – кажется, дядя что-то говорил о гранате, которую прихватил с собой. Я добирался туда целую тысячу лет, несколько раз теряя сознание.

Придя в себя, я услышал шум подъезжавшей машины, она ехала со стороны Джавы, я поднял руку, крикнул: «Помогите!» Машина остановилась, сидевшие в ней двое мужчин переговаривались по-осетински и нерешительно поглядывали на меня. Астик плакал. Я показывал рукой на «Виллис» и объяснял, что там есть живые, что их надо спасти. Наверное, я все же был очень похож на труп, потому что тут произошло нечто совершенно непонятное: машина развернулась и быстро уехала обратно в сторону Джавы. Я смотрел ей вслед, и цифры номера прыгали у меня в глазах. Серая «Волга» старого образца. Лучше бы я умер. В следующий раз я очнулся от шума БТРа и испугался, что грузины вернулись. Ребята подбежали ко мне, подняли на руки и понесли. Родные лица, родная осетинская речь. С чувством безопасности пришли безразличие, усталость и отвращение. Я думал о том, что больше не хочу жить» («Вестник Южной Осетии», № 7, 1992 г.).

10 июня 1992 года А. Галазов и С. Хетагуров встретились в Казбеги с Э. Шеварднадзе и Т. Китовани, ставшим его министром обороны. А. Галазов связывал с Шеварднадзе определенные надежды по